Эхо вторжения (СИ)

Тем временем по обеим сторонам входа в здание обкома в окнах мелькнули серые фигурки милиционеров с автоматами. И Дымогарев не смог удержаться от саркастического замечания с неприятной ухмылкой: «Где же они обитали, сердешные? Их там не меньше полувзвода. И не нашлось ни одного догадливого с инициативой, который смог бы хоть попытаться проникнуть в дисколет. Неужто не следили за происходящим и не могли определить, где здесь вход и выход?» — Он кивнул на чуть побледневшие в дневном свете веретена телепортов.

— У них другие задачи! — С горьким юмором ответил Николай, сознавал, что капитан-лейтенант Василий Дымогарев в чем-то прав. — Охранять первого руководителя до последнего вздоха! Только вот где они обитали раньше? Володька еще в первый день все здание излазил и никого не встретил!..

— Наверняка в каком-то «глыбком» секретнейшем бункере!.. Наверняка там такой имеется! — Пробормотал Дымогарев. — А вот и «явление Христа народу»! — Добавил он кивая на выскользнувшего из дверей человека в аккуратном костюме с какой-то повязкой на рукаве.

Человек направился прямо в их сторону, не совсем твердой походкой, тем не менее, пытаясь придать ей уверенный вид.

— «Посланец»! — С сарказмом поцедил Дымогарев. — И не сказать, чтобы «под градусом»! А ведь я его знаю! Майор КГБ Словин Саша! Тогда на его повязке слово «распорядитель» — мода у них такая, как в гражданку переоденутся, где-нибудь на общественном мероприятии, такую повязку надевают, чтобы их как начальство распознавали. А этого Сашу я еще с молодости помню. Но тогда у него фамилия звучала несколько иначе — Словоблудов. Но так как он пробился в комсомольские вожаки, то с такой фамилией «толкать идеологические речи» с трибуны совсем неавторитетно, хотя и довольно весело. И тогда ему разрешили эту фамилию малость облагородить, укоротив немного, превратив в идейно-обоснованную. Словин — это совсем не Словоблудов. Он еще в молодости тренировал «взгляд Ленина на буржуазию», кстати, получалось вполне натурально, а уболтать мог почти любого. Талант на этом поприще… Последний раз мы с ним беседовали, когда меня из армии выперли…, тогда он уже смотрел, как «Берия на врага народа», еще более натурально получалось, только пенсне не хватало… — усмехнулся Дымогарев.

— Интересно, почему тебя из армии уволили? Если тебе неприятно об этом говорить, можешь не отвечать!

— Да чего там, неприятно! Книжечку я достал, со стихами Владимира Высоцкого, «Нерв» называлась. А она Нью-йоркского издания оказалась, да еще с предисловием тамошним. Вот по этому поводу мы с замполитом схлестнулись! Я, мол, идейно ненадежный, читаю упаднических и запрещенных поэтов, битлов слушаю, доставая пластинки на «черном рынке», и вообще… почти, что американский шпион!.. Мне бы промолчать, или сказать: «Виноват, исправлюсь!» Но мне словно «шлея под хвост попала» — и понес я нашего замполита «по пням и кочкам», в переносном смысле, конечно! Наговорил три короба, что меня и сгубило!.. Замполит особиста подключил, обиделся, наверное! Так что раскрутили меня по полной программе, хорошо хоть не посадили! Вот он посадить и пытался! Уже здесь после увольнения из вооруженных сил! — Дымогарев кивнул в сторону приближающегося майора Словина. — Хорошо, начальник управления у него мужик порядочный, полковник Букограй, ограничились постановкой на учет как неблагонадежного!.. Теперь вот интересно, каким взглядом на меня этот Словин смотреть будет?..

— Может быть, еще на «пузырь» коньяку поспорить?

— Запросто! Сейчас подойдет и начнет качать права, стыдить за самодеятель-ность, агитировать и убеждать, что все наши полезные поступки могли быть ини-циированы только благодаря руководящей и направляющей роли партии и его самого, как проводника ее идей. Одним словом — навязывать общее руководство!.. Уж это он умеет делать виртуозно — минут через пять ты в этом будешь сам уверен, словно он с тобой рядом находился, чуть не с рождения, и всем хорошим руководил!.. — С мрачным юмором выговорился капитан-лейтенант. — Он всегда умел держать нос по ветру, инстинкт у него, я даже передать не могу, какой силы. Если бы он не был уверен, что военные действия закончились, мы бы его вообще не увидели.

Тем временем фигура майора приближалась. За ним, отставая шагов на десять, двигались пяток милиционеров с автоматами АКСу наизготовку. По всей видимости, тот вначале издалека принял их за группу регулярных войск, но когда подошел ближе, смог увидеть, что большинство одето в цивильные одежды, хотя и с чуть заметным военным уклоном. Шаги его чуть замедлились, но надменность выправки лишь только усилилась. Тем не менее, к Николаю и Дымогареву он подошел с лицом, на котором наряду с властностью явно читалось недоумение. И это недоумение Дымогарев не преминул усугубить, с ехидной улыбкой проговорив вместо приветствия:

— Ну, что, майор? Пришел с предложением своей капитуляции или арестовывать нас за несанкционированные контакты с иностранцами? — Хмыкнул Дымогарев, кивая головой в сторону «летающей тарелки».