Эхопраксия

СЕТЬ «ТИММИНС»

ПРИЕМНАЯ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ

«Не исчезла. По-прежнему онлайн. Все еще жива». Он даже не мог до конца в это поверить.

— Э, Рона Макленнан, 13 ноября 2086 года.

ПИНГУЮ

«Пожалуйста, ответь».

ПИНГУЮ

«Пожалуйста, будь занята».

ПИНГУЮ

— Дэн.

«О, господи, она здесь.

Я, наверное, сплю...»

— Привет, Ро.

— Я думала, куда ты пропал. Последние время дела тут не очень...

Она была лишь голосом во тьме, отдаленным и бесплотным. Никакого визуального сигнала.

— Прости, что не выходил на связь...

— Я и не ожидала. — Кажется, сейчас в ее голосе появилась теплота. Ироничная усмешка, по крайней мере. — Я уже не помню, когда ты заходил в последний раз...

— Ты же сама этого не хотела! Ты сказала...

— Я сказала, что не собираюсь возвращаться, дорогой. Сказала, что не хочу слушать, как ты тратишь наше время, пытаясь меня переубедить.

Он ничего не ответил.

— И я рада, что ты все-таки заглянул, — сказала она, помолчав. — Я рада тебя видеть.

— Я тебя не вижу, — тихо ответил Брюкс.

— Дэн, а зачем?

Он покачал головой.

— Это так важно? Ну я могу показать тебе... что-нибудь. Если так будет легче.

— Ро, тебе нельзя тут оставаться.

— Мы больше не будем об этом спорить, Дэн.

— Да сейчас не в этом дело! Все изменилось...

— Я знаю. Я на Небесах, а не на Андромеде. Могу видеть в реальности все, что захочу. Бунты, восстания, экологический коллапс. Plus ça change[27].

— Все стало гораздо хуже после гибели «Икара».

— Да, — медленно протянула она. — «Икар».

— Все натянуто до предела, перебои и потери повсюду. Мне понадобилось четыре попытки, чтобы только найти тебя, понимаешь? А Небеса — не самый малоизвестный адрес на планете. Вся система... страдает склерозом.

— Дэн, она уже много лет все забывает. Вот почему мы называем ее Сплинтернетом[28].

— А я не знал, — он слегка удивился.

— Ты в курсе, чем слон похож на шизофреника?

— Что?

— Слон ничего и никогда не забывает.

Он промолчал.

— Это шутка ИскИнов, — пояснила она, не дождавшись ответа.

— Кажется, хуже я не слышал.

— А у меня таких миллион в запасе. Ты уверен, что хочешь меня вернуть?

«Больше, чем когда-либо».

— Серьезно, как долго, по-твоему, можно оставаться нормальным, если помнишь все, что пережил? Забвение — благо для любой сети. Это не сбой, а адаптация.

— Чушь какая, Ро. Сеть теряет адреса, и это хорошо? А что дальше — станет напряжение ограничивать? Что произойдет, если сеть забудет подать энергию в «Тимминс»?

— Риск есть, — спокойно сказала она. — И я все понимаю. Бэкапы могут сдохнуть. Реалисты ударить. Борцы за права ИскИнов, скорее всего, до сих пор из принципа хотят расправиться со мной за военные преступления, и я не могу сказать, что виню их за это. Каждый новый день здесь может стать для меня последним, но чем это отличается от жизни там? — Брюкс уже открыл рот, но Рона это заметила и поспешила ответить сама:

— Я тебе скажу. Сейчас от меня никому ничего не нужно. Я никому не угрожаю. По сравнению с тобой мой след на Земле ничтожен, и забудь про свой любимый фетиш, я сейчас не про жизнь в палатках. Здесь я могу испытать все, что ты можешь в реальности, и еще миллиард других вещей. О, и кстати.

Она выдержала точную паузу в несколько миллисекунд:

— Мне не надо зарабатывать на жизнь убийством разумных существ.

— Никто не говорит, что тебе надо...

— А теперь давай посмотрим на твой мир. Заразная зомбификация, насколько мне известно, свирепствует, по меньшей мере, в двадцати странах. Реалисты и арьергардные католики расстреливают любого еретика, попавшего в прицел. Пищевое заражение грозит любому, кто не имеет принтера потребительского класса. Уже с десяток лет никто не следит за вымиранием видов, всем наплевать, и... О, кстати, ты слышал о новой военизированной эхопраксии, которая гуляет последнее время? «Джиттербаг» — так они ее назвали. Раньше был стандартный вид — «мартышка видит — мартышка делает», — а теперь, говорят, она мутировала: ты умираешь, танцуя, и прихватываешь с собой друга.

— Разница в том, — мрачно ответил Дэн, — что без электричества я хотя бы могу залезть под одеяло. А если энергию отключат на Небесах, вы все умрете через пять минут. Вы беспомощны, Рона, вы как в карточном домике, который только и...

Она не ответила. Он не закончил.

Брюкс задумался, насколько она изменилась, что осталось за этим нежным, неумолимым и нереальным голосом. Ее мозг не тронули или уже заменили гибридной имитацией из нейронов и арсенида? Какая часть его жены исчезла за два года? Постепенный каннибализм и непрерывная замена плоти минералами всегда пугали Брюкса до одури.

А она это полностью принимала.

— Я видел такое, — сказал он ей, — что может перевернуть мир.

— Мы все видели. Мир сейчас довольно шаткий.