Эхопраксия

В мире было слишком много окон, и любой дом сделан из стекла. Уже многие годы ни одна организация — корпоративная, политическая или синтетическая — в одиночку не могла везде закрыть ставни.

Может, кто-то подчистил бортовую память? Тот же, кто закрыл от Дэна навигационную систему.

«Потому что здесь все вертится вокруг тебя. Каждый работает над тем, чтобы ты ничего не знал».

Брюкс поморщился.

— Тараканам пройти в Центральный узел. Думаешь у нас нет занятий поважнее чем наблюдать как ты себя за член дергаешь?

Брюкс заморгал и огляделся по сторонам:

— Что?

— Э-э-э... Она тебя имеет в виду, Дэн, — пояснила невидимая Лианна. — У нас что-то вроде совещания. Я подумала, ты захочешь быть в курсе дела.

— О, я...

«Тараканам?»

— ...сейчас буду.

Лестница торчала посередине отсека, как распрямленная спираль ДНК. Брюкс наклонился над люком, из которого она появлялась, и, по-прежнему слегка дрожа, схватился за перекладины, посмотрел вниз. Там оказались ряды ящиков и расчлененные трубы. Он задрал голову: наверху мерцал бледно-голубой свет.

Путь лежал туда. Дэн тяжело вздохнул и полез.

Он выбрался на круглый выступ около люка, находившегося на самом дне оси. Напротив в вышину уходила еще одна лестница, напоминавшая упражнение по геометрической перспективе. В прошлый раз Брюкс не ошибся: перекладины на ней действительно находились в добром метре друг от друга, и при земной гравитации подняться было бы невозможно. Здесь же трюк оказался довольно легким.

Правда, это ничего не значило. Лестница была лишь запасным вариантом. Лента конвейера плавно двигалась в своей червоточине слева от Брюкса, проходила через невидимые колеса прямо под ногами и вновь поднималась в сторону Центрального узла. Стремена-поручни проплывали мимо, расположенные с интервалом в два метра: продумано так, чтобы места хватало и ногам, и рукам. Вверх-вниз.

Вверх!

Даже автоматический подъем, казалось, длился световые годы, разворачивался бесконечной регрессией перекладин, колец и переборок, которые словно дышали, стоило Брюксу отвернуться. Пояс тащил его сквозь серию раздвижных сегментов; предупреждающие полосы отмечали места, где один переходил в другой, канал туннеля повышался на незначительную долю. Крохотные датчики, логарифмически расположенные по переборке, отмечали гравитацию — 0.3, 0.25, 0.2 — пока Дэн поднимался.

На полпути вернулась паника. Она даже предупредила его за несколько секунд: неожиданно бесформенная тревога разлилась по телу — волнение, которое цивилизованный неокортекс попытался выдать за обычный страх высоты. В следующий момент оно пустило метастазы и превратилось в леденящий ужас, Брюкс одеревенел: вдруг задышал со скоростью сердцебиения колибри, а пальцы сжал так, что те стали напоминать старые корни, обвившие камень.

Он ждал, парализованный, что сейчас откуда-то появится безымянная тварь и разорвет его на куски. Но ничто не появилось. Дэн с трудом вновь задвигался: голова, скрипя, поворачивалась, как заржавевший клапан то налево, то направо, глаза лихорадочно искали угрозу.

Ничего... Только межсегментные прокладки летели мимо да перекладины мелькали, не привлекая внимания. Что-то сверкнуло на краю поля зрения... Нет, там — ничего. Вообще ничего.

Секунды тянулись бесконечно, но в конце концов время возобновило привычное течение, а паника спустилась в глубины сознания. Брюкс посмотрел вниз — туда, откуда пришел. В желудке сразу стало неуютно, однако он не увидел ничего, что могло бы так его напугать.

Когда он добрался до вершины, «низ» исчез; сила Кориолиса, мягко толкнув Дэна вбок, сопротивлялась еще пару секунд. Брюкс появился на дне нижнего полушария, из одного из шести протуберанцев, кольцом окружавших южный полюс. Туннель, который он заметил прежде, теперь загерметизировали, по периметру поставили ограждение высотой по пояс, а вокруг его пасти сфинктером плотно сжался огромный фольговый люк. Радужка без зрачка. Его рыбье отражение превратило зеркальный шар напротив в слепое хромированное глазное яблоко.

Дэн повернулся лицом к решетке, рассекавшей узел напополам: к кольцам ртутного Сатурна, сомкнутым в крепком объятии. Сквозь вращающуюся сеть («Стационарную», — напомнил себе Брюкс: вращалось нижнее полушарие) мелькали обрывки движения: подошвы голых ног и желтая вспышка, рассыпавшаяся фрактальной мозаикой. Как-то так видят мир насекомые.

Сквозь решетку доносились тихие голоса. Желтые обрывки передвигались рыбным косяком:

— Поднимайся.

Голос Мура.

Наверх вели два пути — два круглых отверстия на противоположных концах зеркального шара. Один преграждала втянутая спиральная лестница, в сплющенном состоянии она напоминала черно-металлическую круговую диаграмму, порезанную на несимметричные куски: важнейший проход при работе двигателей, когда ускорение превращало «вперед» в «вверх». Сейчас он напоминал бесполезную садовую скульптуру, убранную с дороги.