Экипаж

Закричали от ужаса пассажиры. Казалось, здесь теперь повторялся кошмар Канвуу, от которого им только что удалось ускользнуть!

Камеру вырвало из рук пассажира с чемоданом, она пронеслась по салону и разбилась о стенку в бизнес-классе. Андрей и Вика пытались удержать носилки с Олегом, чтобы они не перевернулись. Самолет опрокинулся на брюхо и, скрежеща, вылетел за пределы полосы. Срубив по пути несколько прожекторов, он наконец остановился. Выстроившиеся вдоль посадочной полосы пожарные машины с воем бросились к распластавшемуся на поле воздушному судну.

Гущин откинулся в кресле, закрыл глаза.

– Не очень мягкая посадка… – наконец проговорил он.

– Ну вот и доверяй вам технику после этого…стажер, – в ответ буркнул Зинченко.

– Сел? Ты мне скажи, сел? – кричал в микрофон Шестаков. – Что с пассажирами?

Монитор на пульте начал мигать, загорелся. Вновь появилось изображение салона самолета с пассажирами.

– Долетели, – послышался голос Гущина.

Тамара Игоревна аккуратно сложила листок со своими каракулями и посмотрела на Гущина-старшего. Едва услышав голос сына, тот молча вышел из штаба.

Пассажиры замерли в креслах, все еще не веря в свое спасение. Бортпроводники дали им несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, и начали поднимать на выход.

Распахнулись двери самолета, Андрей и Вика сбросили надувные трапы. Пассажиры начали съезжать по ним, счастливые и не верящие в спасение. Внизу их уже ловил Валера. Все опять плакали и смеялись – как тогда, при пересадке с самолета в самолет. Обнимали и целовали Андрея, Вику, Александру. Пожарные заливали пеной обломки разбитой машины. На аэродроме царила суета: пассажиры бежали подальше от самолета, его заливали противопожарной пеной, кругом хлопотали разные технические сотрудники, громко переговариваясь между собой. Англичанин бездвижно смотрел на самолет. У него одного был такой вид, словно он жалел, что спасся.

Лю смеялась, подставляя руки дождю, Чен обнимал ее. Рабочий вел за руку Вову. Мальчик плакал и крепко сжимал руку рабочего – своего новоприобретенного отца. А тот думал о том, что совсем неплохо иметь такого сына, и уже с опаской прикидывал – а ну как выяснится, что у него есть какая-нибудь бабушка, тетя или родной отец объявится? Вдруг заберут?

Гречанка шла без куртки, завернутая в какое-то покрывало, с брезентовой накидкой – сложила руки на груди и начала что-то шептать про себя – молилась. Мимо прошли Попова с Натальей и детьми.

Аля вдруг остановилась и попросила сестру:

– Дай телефон.

– Куда ты? – удивилась Наталья.

– Сейчас, подожди, я вернусь.

Попова взяла у сестры телефон, подошла к гречанке, протянула мобильник и клочок бумаги с накарябанным номером. Гречанка замедлилась, но Попова не отпустила руку. Подавив вздох, гречанка взяла телефон и с трепетом начала набирать номер…

Рабочие с месторождений бегом принесли носилки с Олегом, рядом шли Ольга с Сашей на руках и врач, проверявшая пульс у раненого.

– Я же тебе говорил, что все будет хорошо! Говорил же… – говорил торопливо Олег.

Ольга кивнула сквозь слезы.

Юристка сидела на земле, прижимая руку к сердцу. Бухгалтер держал над ней свою кожаную папочку, пытаясь охранить от дождя, говорил что-то успокаивающее.

Вика обнимала раненого Андрея и прижимала к себе крепко, будто боялась, что кто-нибудь может отобрать его у нее. Она подула ему в лицо, сдувая волосы со лба, и сказала:

– Андрюш… Знаешь, а я подумала: адреналин на скалодроме лучше, а? Съездим, когда вернемся?

Андрей не ответил, только улыбнулся сквозь боль. Пассажир с чемоданом сокрушенно пытался соединить куски разбитой видеокамеры. Он никак не мог примириться с тем, что столь занимательное видео утеряно навсегда и прикидывал, можно ли отдать его технарям, чтобы они восстановили изображение.

Гущин шел вдоль полосы, как оглушенный. Смотрел в пустоту, потряхивал головой, как будто пытался собраться с мыслями. Он ничего не чувствовал, только все смотрел на свои руки – и не верил, что они все это сделали. К нему подошла Александра.

– Щас-щас-щас… Саша, щас… – отстранился он и пошел.

Александра глядела ему вслед. Не крикнула, не побежала догонять. Она понимала – сейчас Алексея лучше всего оставить одного. В покое. Он это заслужил.

К ней подошел Крылов.

– Извините. Скажите, а в Москву мы тоже с вами полетим?

– А что, боитесь? – улыбнулась Александра.

– Нет, что вы! Наоборот. В шахте – страшнее.

Он вдруг порывисто обнял ее и сразу ушел. Удивленная и обрадованная, Александра провожала его взглядом. Да о чем говорить! Хоть в Москву, хоть в Питер, хоть в Париж – куда угодно! Если за штурвалом будет Алексей…

Вулканолог соскоблил платочком пепел с фюзеляжа. Маша топталась вокруг и пыталась надеть на него очки.

– Максим Петрович, очки, очки…

Подбежали эмчеэсники, пытаясь оттащить вулканолога. Он сопротивлялся и кричал:

– Мне нужен образец! Такое же раз в жизни бывает!

– Что вы делаете? Не трогайте его! – вцепилась Маша.

Зинченко хлопал самолет по брюху – как упавшего коня, который все-таки вынес. К нему подошел Валера, посмотрел на кабину самолета. Зинченко погладил самолет по разбитой морде.