Экипаж

- [Бело-желтые полосы, зеленая клякса, темно-оранжевые круги, серебристый квадрат, голубой изломанный треугольник, желтый круг с черным квадратиком в центре]!

- Байхат, ты что?.. – не на шутку испугался Соазссь. – Ну хойошо, хойошо, уже иду, зачем так йугаться-то? О, еще монетка!

Жадный хуассин сунул раздвоенное щупальце в стенное отверстие, умудрившись углядеть там еще один медячок. И застыл с расширившимся хоботком, медленно покачивая треугольной макушкой.

- Меня кто-то схватил!.. – сердито пожаловался он. – Кто-то меня дейжит...

- А, ну так тебе и надо, - нисколько не посочувствовал ему Косколито.

- Может, все-таки поможешь?

- Ну, для начала тебе придется отпустить монету, - предложил серран.

- У меня есть пятьсот п’йичин не отпускать эту монету, – наотрез отказался от этого варианта Соазссь. – Должен быть д’йугой способ!

Косколито сердито высунул язык, но все-таки ухватил суперкарго за талию и начал изо всех сил тянуть.

Безуспешно – что бы там его ни схватило, держало оно крепко. Серран добился только одного результата – Соазссь начал громко кряхтеть от боли. Хотя этот результат Косколито тоже очень понравился…

После встретившийся ловушки Дитирон, Ежов и Койфман начали двигаться осторожнее. Старичок включил нечто вроде фонарика с синим светом и ощупывал его лучом пол, стены и даже потолок. Пока что подозрительных мест не встретилось. Дитирон плюхал где-то далеко позади, прикрывая тылы.

Ежов шел и думал, что они наверняка заблудились. Капитан, правда, скопировал карту на информы Косколито, Джины и Койфмана, но эта карта не особо помогала. Уж очень запутанный лабиринт скрывался внутри древней станции. Да еще и с ловушками...

- Ну что ты, Мишенька, разве же это ловушки? Вот, помнится, были мы на Авалоне, лазили там в одно место... Вот там были ловушки так ловушки!

- Аарон Лазаревич... – озадаченно посмотрел на него Михаил. – Я что, вслух сказал разве? Или вы тоже... как Фрида?

- Да нет, что ты, Мишенька... – хитро улыбнулся старичок. – Но тут догадаться нетрудно. Я, знаешь, больше полувека особистом оттрубил, поневоле наловчился по лицу мысли читать... А у тебя лицо простое, бесхитростное, как по экрану все прочитать можно...

Ежов слегка обиделся. Он все-таки работал детективом, и всегда полагал, что умеет скрывать свои мысли. Хотя, конечно, для старого раввина они действительно были что раскрытая книга... кстати, человек двадцатого века сказал бы «как по бумажке», а не «как по экрану». Но в семьдесят втором веке бумажные книги остались только в музеях. Во всяком случае на Старой Земле, в Империи, СОП и Бундестаге. В других человеческих системах порой еще встречались отставания – ведь и в наше время на планете сохранились государства, живущие чуть ли не в средневековье, а то и в каменном веке.

- Бедный Колян... – усмехнулся Ежов, решив, что ему еще повезло, что его определили именно к Койфману – остальные офицеры были еще хуже. Ну, кроме капитана, конечно. – Попал под командование к Джине... Вот ведь как бывает – красивая девка, а такая злющая! Это, считай, половина женщин на корабле – сволочи!

- Почему половина? – удивился Койфман. – Треть.

- Как это треть? – пришло время удивляться Михаилу. – Джина и Фрида – вот и все. Две. Половина от двух – одна.

- Ну, положим, не две, а три...

Ежов некоторое время шевелил губами, пересчитывая членов экипажа и прикидывая, кто бы из них мог оказаться третьей женщиной. Ничего не придумывалось. Сиреневый Бархат – гермафродит, это он твердо помнил еще с тех пор, когда просматривал информацию о Плывущих. А никого из остальных он просто не мог представить в этой роли...

- Дитирон, Мишенька, Дитирон, - снова прочитал все мысли по лицу Койфман.

- Кха-кха... кхаак?! – закашлялся Ежов, непроизвольно оборачиваясь в сторону уу-де-шуу. – Он же мужик!

- В том-то и дело, что нет. Вот ты мне скажи, кого следует называть женщиной?

- Э-э-э... ну... э-э-э... – Михаил попытался нарисовать что-то в воздухе, но быстро сдался и сказал просто: - Того, кто рожает детей.

- Правильно! – обрадовался Койфман. – А у уу-де-шуу женщины не рожают живых детенышей, а откладывают яйца. У Дитирона, если присмотреться, внизу торчит кончик яйцеклада – не видел?

- Видел, но я... э-э-э... ну, в общем, не то подумал... – смутился Ежов.