Экипаж черного корабля

– У нас всего лишь «крепыши», командор, – Забат почесал слежавшиеся волосы. – Каждый в десять килотонн. Ширина ущелье в этом месте около трех километров. Мне думается, даже если мы рванем все три с одной стороны…

– Только два, – отрезал Лумис. – Третий нам еще пригодится. Потом.

– Тем более, два, – кивнул Забат. – Их не хватит завалить проход.

– А если посредине?

– В смысле, в самой Верблюжьей Шее? – он посмотрел на Лумиса больными, слезящимися глазами, мотнул головой. – Нет. Воронки вряд ли перекроют всё ущелье. Даже наверняка, нет.

– Понятно, – Лумис задумчиво потискал подбородок.

Некоторое время оба молчали. Забат, используя паузу, высморкался.

– Командор, – сказал он через некоторое время, – можно спросить?

– Конечно, что ты как девица.

– Я не по теме.

– Звезда Фиоль в помощь, давай уж, не тяни.

– Почему, все-таки, ущелье называется Верблюжья Шея?

– Шея потому, что тонкая, как я понимаю, – сдержал внезапную веселость Лумис.

– А Верблюд – это кто? – смущенно уточнил Забат.

– Ты, Забат, не красней, не думай, что ты тупее всех. Я сам понятия не имел, пока не решился попытать нашего астронома. Было, оказывается, когда-то такое животное – верблюд. Питалось неизвестно чем – в смысле теперь неизвестно. Одни зоологи говорят – травой, другие – мелкими черепахами и ящерицами. На спине у верблюда росли горбы – три, четыре, или пять штук.

– Тоже неизвестно? – в восхищенье спросил Забат и высморкался.

– Нет, это, как раз, известно – сохранились рисунки. Именно так: у некоторых – три, у кое-каких – четыре, а у других – пять.

– Странно.

– Ну, что ж, природа, – пояснил Лумис Диностарио.

– Он был большой? – продолжал расспросы неугомонный Забат.

– Еще бы, – подтвердил Лумис. – Кстати, использовался в бою. На нем сидели лучники. Между горбами. Это значит, что у некоторых на спине помещалось пятеро.

– А где же сидел пятый? – удивился математически подкованный подчиненный.

– Между шеей и передним горбом, – Лумис внимательно глянул на слушателя. – Не веришь? Я сам не очень верю, но так мне объяснил Астроном.

– Я у него тоже спрошу, надо не забыть. Могут ведь эти верблюды у нас все известись, но еще до сих пор жить где-нибудь на других планетах?

Лумис пожал плечами – вопрос явно выходил из его компетенции.

68. Глобальность

«Крикливый аист» не наблюдал летящие в него снаряды, а поэтому не смог засечь и рассчитать точку их старта. Однако ближе к побережью, у брашей имелись независимые средства наблюдения, и хотя они находились дальше от места событий, их приборы пассивной инфразвуковой локации смогли установить место, из которого велась стрельба, достаточно точно. Кроме того, для большей убежденности эксперты сравнили уточненные данные по пуску того, первого ядерного боеприпаса взорванного в стратосфере. Точки старта почти сошлись. Где-то там, в пятне неопределенности, радиусом в двадцать пять километров у эйрарбаков стояло, а скорее двигалось что-то очень дальнобойное. Находящийся в трехстах километрах от берега огромный корабль «Глаз Бога», с размещенной на четырехсотметровой палубе «антенной-загоризонтником», получил задачу срочно, но внимательно прозондировать нужный участок. Он сделал это с удовольствие, но одновременно с опаской, потому как сам представлял для противника цель первостепенной важности.

«Глаз Бога» мог, в принципе, действовать один, однако в теперешнем случае он, как обычно, работал в паре. Его «напарничек», практически аналогичный корабль «Ухо Бога», находился от него за многие тысячи километров, совсем с другой стороны эйрарбакского материка. Действовали они, однако, слажено, а еще попеременно меняли роли. Вначале свои клистроны и магнетроны питал энергией «Глаз». Его длиннющая антенна включалась и посылала в небо над Эйрарбией поток невидимого излучения. Ионосфера отражала луч вниз, затем тоже самое делала Гея. Так, подобно скачущему мячику, луч и проскакивал весь Северный континент.

Помещенное в океане «Ухо» работало как приемник. Ставшие от долгого сидения в полутьме слеповатыми, офицеры-разведчики пялились в индикаторы, а потом мацали ладонями усыпанную значками кальку. В это время на самом «Ухе» взвывала сирена, и всех разом сметало с палубы – теперь оно становилось передатчиком. Излученный сигнал снова, прыгая туда сюда, мгновенно проскакивал эйрарбакский континент и попадал на чуткий, внимательно замерший «Глаз». Не правда ли, это походило на теннис? Затем данные двух кораблей сравнивались. «Теннис» позволял частично разрешить проблему, связанную с длиной волны передающих станций. Ведь здесь использовались довольно низкие частоты, а потому ошибка с точным местоположением того, либо иного выявленного объекта оказывалась достаточно большой. Ну, а за счет такой дальнобойной «стереосистемы» можно было заглядывать за горизонт не слишком рассеянным взглядом.