Экипаж. Команда

– Нашли. Недалеко от дома. Закопанная была в Южно-Приморском парке. Два ножевых. Такие вот дела. Что меня поражает: человек сотнями тысяч ворочает, а лопатку, которой труп убиенной жены закапывали, выбросить пожалел. В гараже зашхерил. Хозяйственный, блядь, сукин кот… В общем, правильно ребята в УУРе говорят: в каждом человеке можно найти что-то хорошее. Главное, обыскать как следует…

– А девица на «Порше»? Она кто такая?

– Да вроде как жениться он на ней хотел, а супруга развод не давала. Вот он ее и того… В общем, Шекспир отдыхает.

– Да уж… Ладно, бог-то с ним, с этим Андросяном… Ты, Василь Петрович, может, все-таки объяснишь мне – нас-то за что поимели?

– Ну не знаю я! – раздраженно прорычал Нечаев. – Правда не знаю! Сутками сижу здесь, в кабинете этом чертовом… как этот, блин… как его… как президент Сукарно, и ни хрена не понимаю: что и зачем происходит?

– А почему как президент Сукарно? – спросил Нестеров.

– Да был в нашей молодости такой президент в Индонезии, если помнишь. Так вот он однажды признался: «Если кто-то понимает, что происходит в Индонезии, значит, он плохо информирован».

Нечаев не кривил душой, он действительно не знал, откуда у всей этой истории ноги растут. Тем более что в данном случае Василий Петрович в полной мере разделял позицию Нестерова – ребята сработали грамотно, профессионально, а их внеплановый срыв с точки в свете нынешней оперативной обстановки в городе был абсолютно уместен. Но все, что мог в этой ситуации сделать Нечаев, так это не придавать делу широкой огласки и своею властью наказать ребят по возможности не больно.

А ноги росли из Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. А точнее – из службы контрразведывательных операций этого самого Управления. Именно туда была спущена проделавшая долгий согласовательный путь инициативная бумага «грузчиков». В службе бумагу отписали в так называемое «немецкое отделение». Здесь с ней поработали: проверили факты, изучили снимки, оперативно провели положенные в таких случаях мероприятия. Провели и… ошизели от того, насколько случайная ментовская бумага попала в цвет. Выяснилось, что водитель «Фольксвагена», из которого, по словам «грузчиков», состоялась передача пакета лицам, имеющим отношение к генеральному консульству Федеративной Республики Германии, приходится шурином одному из ведущих инженеров ФГУП «Дальняя связь». Между тем месяц назад в питерскую контрразведку из Москвы поступила шифротелеграмма о том, что представители германской BND[70] активизировали свои разведустремления и проявляют повышенный интерес к разработкам ФГУПа, связанным с модернизацией систем космической связи в российском аппаратном комплексе средств спутниковой разведки. Все это время питерские чекисты ломали голову, не зная, как лучше подступиться к этой теме, и вот на тебе – такая удача. Начальник отделения Сергей Тимофеевич X., изучив доклад своих подчиненных, возбужденно схватил бумагу со стола и без предварительного доклада помчался на пятый этаж, в кабинет начальника службы КРО, полковника Игоря Алексеевича Y.

В отличие от многих своих подчиненных, полковник Y. был человеком ярким и эмоциональным. Это отнюдь не означало, что иные были эдакими серыми мышами. Просто сама служба формировала здесь лица, с которыми только играть в японских театрах – и на похоронах, и на свадьбах одни и те же выражения.

Кабинет Игоря Алексеевича не был размером с футбольное поле, как это частенько показывают в фильмах про войну и шпионов, однако несколько телефонов – без дисков, с гербом СССР, а также с надписями «Ведение секретных переговоров запрещено» – уровню, безусловно, соответствовали. На столе ровненьким рядком лежали бумаги. Сверху чуть потрепанная папка, на которой стертым золотом отсвечивало: «Управление КГБ СССР. Секретно». Ведомство СКРО, пожалуй, самое консервативное во всех странах мира. Отсюда и традиционный Дзержинский на стене. И дело вовсе не в том, что хозяин кабинета был за старую власть – просто ему было комфортно находиться под этим портретом. В тяжелом медном стакане торчали хорошо оточенные карандаши, включая, само собой, красный. Никуда не попрешь – школа!

– Есть над чем работать, Игорь Алексеевич, – без предварительных прелюдий начал Сергей Тимофеевич. – Сегодня же заводимся по «Дальней связи». Оказывается, хороший мент бывает и живым ментом.[71] Ведь могут же работать, когда захотят.

Полковник Y. внимательно ознакомился с содержанием докладной записки. Еще раз вгляделся в уже знакомые фотографии.

– Ну что ж, похоже, действительно в масть. Поздравляю вас, Сергей Тимофеевич. Только теперь давайте-ка без ненужной спешки – спокойно, четко, без этих ваших эмоций. Спешка, как вам известно, хороша лишь в двух случаях…

– Про блох знаю, а второй случай?

– При ловле звезд, – продолжил полковник, наступив тем самым на больную мозоль «немца», потолок которого в настоящей должности не позволял ему рассчитывать на третью звездочку.