Экипаж Ковчега

Следующий вертолёт, уже готовый взлетать, постигла та же участь. Экипажи остальных машин, пригибаясь и оглядываясь, бросились в укрытие. Со стороны бункеров двигалась колонна автомобилей с солдатами, бронетехника. Жалко служивых, но воевать надо ЗА народ, а не против него. Смерть их была не лёгкой, но быстрой. Следующий удар мы нанесли по сооружениям казарм и укреплениям на входе в бункеры. Ликвидировали два радара. "Сокол", как рефери, висел над городом. Хуан вёл съёмку. На улице появились два автобуса, набитые бойцами в чёрном. Плазма тут опасна. Мой самолёт занимает позицию. Две очереди из пушки. Не надо мешать людям жить. Ага, вот и показали стволы замаскированные над бункерами пушки укреплений. Четыре длинных дула начали разворачиваться в сторону города. Вот как вы защищать народ собирались. Оплавленные капли металла поплыли по скалам. Ворота бункера стали медленно закрываться. Это хорошо. Толпа в горячке творит самосуд. А мистер Ник с коллегами произведут следствие. Всё будет по процедуре. И виселица тоже.

- Чиф, я Монах. Десять минут до цели. Обеспечьте посадку.

- Принято.

"Сокол" метнулся к аэродрому. Приказав Хуану контролировать обстановку, я куском найденной проволоки завязал двери здания, в котором укрылся персонал. Прикладом разбил окно:

- Братва! Кто сунется на выход – там мины! И моя пушка. Сидите тихо, авось, пронесёт.

Зависаем над стоянкой вертолётов. В городе пошло на убыль. Рядом никого. Четыре самолёта союзников садятся с ходу. Десант развёртывается, как на учениях. Два бронетранспортёра. Подполковники со своими спецами быстро осматривают вертолёты на поле, поднимают их в воздух, зависают рядом со мной. Ник Шепард в составе головорезов Лебедева направился к воротам бункера. Труды наши тяжкие.

Мы не пошли в город. Не следует дразнить разгорячённых людей. После взрыва у ворот подземелья, в городе стало тихо. Из-под земли донеслось несколько очередей. Ребята знают своё дело. Через полчаса пятеро лампасников и какой-то плюгавый тип в мятом костюме предстали перед следствием. Наконец обнимаюсь с друзьями.

- Мистер Фэд. За образцовое проведение операции вы и мистер Оливера представлены к очередным званиям и наградам, - по секрету сообщает мне один из них.

- Уши бы тебе надрать, старый разгильдяй, - мечтает другой. Пойди, пойми это начальство. Набрался у Мари всяких замашек. Сыну своему будете драть. Бедный ребёнок.

Через два часа население Уюта собралось на центральной площади. Мне уже это не интересно. Отвожу мистера Шепарда в сторонку:

- Что нового в крысином царстве?

- Работы предстоит много. Даже мне, при всей любви к профессии, становится не по себе. Этот, в пиджаке, знаете кто? Помощник вашего Президента. Нет, шеф погиб в самолёте, его слишком поздно эвакуировали. Думаю, тут кто-то из таких помощников приложил руку. Решил сам прибрать всё под себя. В сотне километров отсюда был муравейник "выживальцев" на несколько тысяч семей. А в этом бункере – логово Самого. Там царские условия. Для избранных. Но этот прыщ всех сумел обойти. Кроме того, здесь были огромные склады имущества и продовольствия. На их основе и был построен город, а "выживальцам" предоставлены, в общем-то, приличные условия. Гарнизон был укрыт на Таймыре. Они не участвовали в бойне, не высовывались, пока их не позвали. Они были нужны для будущих свершений. Для установления "законной власти". У меня список ещё четырёх выживших гарнизонов. И другой список. Координаты укрытий президентов или премьеров нескольких стран. О степени их сохранности наш корреспондент не знает, но проверить надо каждый, и очень тщательно. Фэд, мы добрались уже почти до самой пенки. Это единственные реально опасные враги Союза. В их кругах вращался тот, кто всё это сотворил. Если я приведу его на эшафот – моя жизнь будет прожита не зря. Я это сделаю.

Глава 36.

Московский метрополитен.

2014, декабрь, 13. Россия.

Над Ковчегом повисли облака, падал лёгкий снежок. Вторая годовщина трагедии. Город притих, только из храма отца Фёдора доносилось печальное пение. Здание строилось по особому проекту. Уважая все вероисповедания, никому не отдавая предпочтение. Думаю, какой-нибудь православный архиерей крепко взгрел бы вольнодумца-лётчика, увидев такой храм. Зато каждый пришедший мог найти здесь свою икону или другую святыню, а заодно и облегчить душу молитвой или беседой со священником. Невзирая на страшную занятость с курсантами и боевую работу, тот всегда находил время для любого человека. Крестины наших детей он провёл, словно боевой инструктаж. Для него не было разницы, кто из нас протестант, православный или лютеранин. Даже атеист затесался.

- В единого Бога веруем, дети мои. Нарекаю раба Божьего…

Нашего сына мы с Евой решили назвать Дмитрием. Максим с Мари избрали имя Юрий. Петя уступил Джейн, и наполовину украинская девочка получила имя Элизабет. Ваня с Алиной нарекли первенца Джузеппе. Джейн была очень польщена нашим предложением стать крёстной родительницей Дмитрию вместе с Ником Шепардом. Ева очень рада, она хранила к нашим кумовьям трепетное и сердечное отношение.