Экипаж лейтенанта Родина

– Сначала я на американском танке «шерман» водил. Горбатый какой-то, высоченный. Под днищем на карачках пролезть можно. Раз в канаву один из наших заехал и сразу кувыркнулся набок. Тягачом и вытаскивали. Про него наши ребята песню сложили: «Как Америка России подарила эмзеэс, шуму много, толку мало, высотою до небес!» А потом на «англичанина» перевели, на «валентайн», тоже средний танк.

– На «Валентину»? – уточнил с подначкой Сидорский.

– Не на «Валентину», а на «валентайна», – всерьез поправил Саня, не заметив, что подкалывают. – Броня 40–60 миллиметров, пушечка калибром 40, мощность двигателя 130 «лошадок». Дизель, а пашет на бензине.

– Молодец, знаток! А на «тридцатьчетверке» первый раз, что ли? – поинтересовался Родин.

– Первый, честное слово!

Вот и приплыли. Решение руководства не обсуждалось, и теперь этот пострел будет по иерархии вторым после командира членом экипажа. Незыблемая данность, константа со всеми последствиями. И что будет, когда зеленый, как огурец, пацан поведет в бою танк на «тигры», «фердинанды» и «пантеры». И если на марше ошибка механика-водителя обернется остановкой в пути и ремонтом, то в бою выход из строя трансмиссии по его вине может стать фатально-летальным исходом для экипажа.

– Ну что, ребята, принимаем в наш гвардейский экипаж Александра Деревянко? – и в шутку, и всерьез спросил Иван.

Он дал сорок минут послеобеденного перекура. Это время каждый обычно использовал по-своему. Руслик расстилал на земле неведомо где добытый кусок овечьей шкуры и делал сложный ремонт старинных часов с кукушкой, которые нашел в разбомбленном авиабомбой особняке.

Башнер Кирилл, у которого руки не созданы были для столь тонкой работы, но хорошо метали снаряды в казенник пушки, занятие избирал схожее: находил ближайшее дерево или уцелевшие ворота и кидал на попадание в центр круга финский нож. Удовлетворившись десятью попаданиями, он ложился, где придется, в основном на трансмиссии, и засыпал до командирской побудки.

Первым отозвался Руслан:

– Конечно, принимаем, командир! По минному полю покатал, да еще обратно привез. Настоящий джигит! Главное, чтоб удача была за ним. У нас, осетин, говорят, дуб свой рост не спеша набирает.

– Берем, берем, – прогудел Кирилл, влепив финку в ствол обугленного дуба. – Нам таких безбашенных как раз и не хватало! Но только, чтоб выжить в бою, Саня, одной дури да удали мало. Еще башкой соображать надо…

Выслушав парней, Родин подвел итог разговора:

– Видишь ли, товарищ Деревянко, ты, конечно, назначен на должность вышестоящим командованием, но главное, что сейчас твои боевые товарищи оказали тебе доверие. И ты должен его оправдать и не подвести. В бою мы все как один кулак. Один – за всех, и все – за одного! Как говорил Александр Василевич Суворов, «сам погибай, а товарища выручай!» А чтоб не погибать, чтоб не подбили, ты должен по полю боя метаться как волчара на охоте: от укрытия до броска на цель.

Глава пятая

Теперь, после посвящения в члены экипажа Александра Деревянко, Ивану оставалось выполнить приказ: доставить донесение комбата в штаб бригады. Вот там он и встретил ее впервые. Родин выполнил поручение, передал пакет, расправил привычно складки под ремнем на гимнастерке. И… увидел сначала ее глаза, озорные, горящие, с ироничным прищуром. Слово «споткнулся» тут не подходит – Родин вдруг ощутил, что ему надо замедлить разгон в сторону 1-й танковой роты. Девушка была просто совершенство: пилоточка чуть сдвинута, вздернутый носик, перетянутая ремешком изящная талия, короткие сапожки, погончики рядового… Нет, армейская форма совершенно не скрывала и не умаляла ее красоты. Но стоять с оглушенным видом, терять ту короткую связь, когда они встретились глазами, значит, уже не вернуть эти мгновения.

И он сказал первое, что пришло в голову: «Вы любите полевые цветы?» Иван понимал, симпатичной шатенке часто приходится слышать комплементарные притязания многочисленных армейских нахалов, плоские шутки, заигрывания изможденных войной сердцеедов, покровительственные намеки начальства. И уже готов был услышать, типа, не люблю, когда задают вопросы, не относящиеся к службе. Но она ответила просто: «Да, люблю…»

А цветы… Их было целое поле, огромное до горизонта, природа-матушка расстаралась почти всеми красками радуги, их неброская красота звала и манила… Протяни ладони и собирай в охапку.

Но это поле было минным. Не до горизонта, конечно, но прямо перед передним краем.

И торчали предостерегающие таблички с пририсованным черепом с костями – привычно-уродливая примета войны.

«Вы подождете? – хитрые бесенята заиграли в глазах Ивана. – Я мигом, одна нога здесь, другая – там!» Для минного поля прозвучало двусмысленно.

«Вы с ума сошли! – она на самом деле испугалась, когда Иван, махнув рукой, неторопливо пошел за цветами. – Там же мины!!!»

«Я заговоренный! – весело ответил Иван. – А даже маленькая мечта дамы для меня – закон!»