Экипаж 'Меконга'

- В девять придет кассирша, получишь отпускные. И не задавай лишних вопросов. Видишь, я ничего не спрашиваю, и ты помалкивай.

- Я пока в лабораторию пройду, - сказал Валерка.

- Не ходи. Видишь, я не иду - и тебе не надо.

Юра был прав: администрация имеет право в случае возникновения обстоятельств, временно препятствующих производству работ, уволить в отпуск тех, кого это коснулось.

А обстоятельства сложились именно так.

Одним из результатов зимней командировки Привалова в Москву было включение в институтский план темы, связанной с беструбным нефтепроводом. Задача ставилась достаточно скромная: основные работы вел Институт поверхности. Тем не менее осторожный Колтухов воздерживался от постановки опытов.

- Ну вас к лешему, - ворчал он в ответ на доводы Привалова, - с вашей милой привычкой совать пальцы куда не нужно! Завтра твой лаборант голову сунет в индуктор, а Колтухов отвечай?

Молодые инженеры осуждали Колтухова. Особенно кипятился Юра. Он снова вспоминал, как инквизиторы давили на Галилея, и дело дошло до того, что Колтухов вызвал его к себе и закатил выговор "за разболтанность".

Николай тоже плохо переносил оттяжку работ по беструбному. Теперь, после того что он увидел и услышал в Институте поверхности, он дал волю своей фантазии. Почти все вечера он просиживал с Юрой за какими-то планами и расчетами. Они спорили и кричали друг на друга, и теперь уже Николай нередко обвинял Юру в "узости мышления".

- А давно ли ты, - ехидно спрашивал Юра, - давил на меня, как...

- Ладно, ладно. Тебя задавишь! - отвечал Николай.

Они вдруг увлеклись проблемой противометеоритной защиты космических кораблей: при встрече в пространстве установка автоматически срабатывает, поверхности одна за другой раскрываются, и метеоритное тело свободно проходит сквозь корабль, не причинив ему вреда...

Наши друзья с жадностью набросились на астрономию и космонавтику. Многое было им не по зубам. Они повадились ходить к Привалову домой. Борис Иванович охотно выкладывал им все, что знал о проблемах времени, пространства и тяготения, и снабжал книжками.

- Я катастрофически поумнел, - говорил Юра, осилив очередную книгу. Хоть в академию меня бери ученым секретарем.

- Ученым котом, - смеялся Николай.

Но шли месяцы, и Юра стал замечать, что его друг проявляет все меньше и меньше интереса к "проблемам". Николай не желал по вечерам вылезать из дому, только в кино иногда ходил. Поостыл к научным книжкам, перечитывал свои любимые "Путешествия на берег Маклая", с легкой руки Бориса Ивановича принялся "освежать в памяти" Жюля Верна.

- Что за черная хандра у тебя? - допытывался Юра. - Что с тобой происходит?

Николай отмахивался, помалкивал.

В конце апреля пришел из Москвы объемистый пакет. Директор института заперся с Колтуховым и Приваловым. Несколько позже-приехал академик Багбанлы и тоже скрылся за массивной, обитой кожей директорской дверью. Совещание длилось долго. В кабинет таскали то чай, то боржом.

После перерыва в приемную заявился Юра. Он покрутил носом и сказал, поглядывая на непроницаемую дверь:

- Пахнет жареным!

- Идите, идите, Юрочка, - посоветовала секретарша, не переставая стучать на машинке. - Там без вас обойдутся.

Юра помчался к себе в лабораторию.

- Колька, что-то происходит! - зашептал он другу. - С утра совещаются, Борис Иванович даже кефира не пил в перерыв. Не иначе, какая-то новость из Москвы... Да оторвись на минутку от счетной линейки! Что с тобой творится?

Николай промолчал. Он с преувеличенным вниманием рассматривал незаконченный чертеж. Только что построенная кривая напоминала парус, надутый ветром... И вот уже возникает в памяти высокий белый борт теплохода и красный сарафан, летящий вниз... И грустные темные глаза...

Николай провел ладонью по лбу.

Раньше Рита была просто незнакомкой, чужим человеком, - можно было понемногу забыть ее, напрочь выбросить из мыслей. Но теперь... Теперь все перепуталось. Избегай не избегай ее - все равно никуда не уйдем. Нет больше незнакомки. Есть Желтая Рысь из детства Она отнеслась к нему с доверием, как к настоящему другу, она сделала его причастным к своей трудной судьбе.

Николай почти не видел ее со дня возвращения из Москвы. Несколько раз Рита звонила ему на работу. Он деревянным голосом спрашивал, что у нее нового. Новости были. Анатолий Петрович вернулся домой и обещал Рите пройти курс лечения, как только завершит работу. Работа же у него хорошо продвинулась. Рита рассказывала об этом весело, оживленно, и Николай порадовался за нее. Но в то же время каждый ее телефонный звонок причинял ему боль. Лучше бы она не звонила вовсе.

Однажды Рита пожелала познакомить мужа с друзьями своего детства и пригласила их, Николая и Юру, на чашку чая.

Так Николай впервые увидел Бенедиктова. Он поразился нездоровому цвету его лица, отекам под глазами, потухшему взгляду. В свою очередь, Анатолий Петрович удивился, когда Николай назвал себя.

- Позвольте, - сказал он. - Разве вы Потапкин, а не... - Он посмотрел на Юру.