Экипажи готовить надо

Сделав свое дело, дятел всплеснул пестрым красноштанным опереньем и улетел, а путники отправились дальше. По дороге они открыли еще, что в паутине, натянутой между деревьями, может переливаться радуга, что кукушка, прокуковав один цикл, негромко каркает, будто откашливается, прочищает горло перед новым «ку-ку»; что чибис — крикливейшая из птиц, появись только неподалеку от его гнезда.

Летом овраги еще более глубоки и таинственны. Высокий папоротник, густая акация и черемуха сделали извилистые склоны почти непроходимыми, и напахивало от оврагов прохладой и горьковатой прелью. Иван вспомнил, как открыл эту страну оврагов… В одно из воскресений он с заводскими лыжниками приходил в избушку пасечника и утром, когда все еще спали, встал на лыжи и побежал себе наугад от избы, а вскоре оказался вот здесь. Толкнулся палками, заскользил во-он туда. Снегу было — выше кустов, кое-как вылез на противоположный склон, прошел немного — еще овраг, а на склоне — березки, чуть не врезался в одну из них: летел так, что ветер в ушах. Всего же насчитал он тогда семь оврагов; потом был длинный пологий спуск, и вынесло его, Ивана, в конце концов, к камышам. Посреди камышей на островке виднелось какое-то покосившееся строение. Колхозник, везший на санях солому, рассказал, что строение — бывшая водяная мельница, что речка называется Китим, что у мельницы много старых омутов, в которых полно рыбы, что ниже по течению Китим быстрый и светлый, однако не глубокий. Тогда речка спала под снегом, а теперь, наверное…

— Так пойдемте! — чуть не хором заявили беглецы.

«Вот что им надо…»

— Ну лад… — согласился было Иван, но осекся. Опомнился. Увидел, что прямо в просеку опускается солнце, огромный алый шар с грязно-синим осадком внизу.

— Иванлич… — ныли все четверо.

— Сейчас, ребята, бегом в лагерь! Бегом, бегом…

— А потом? Когда-нибудь?

— Вы же сами хотите речку посмотреть? — напомнила Пинигина, когда они уже спешили в сторону лагеря.

— Посмотрим, посмотрим. И речку, и омуты. Обязательно посмотрим.

А сам успокаивал себя: ничего, ничего, зато теперь-то уж Анна Петровна обо всем, наверное, поразмыслила. Теперь ей ясно, почему они убежали. Времени было достаточно, чтоб поразмыслить, понять и остыть.

В лагерь примчались в тот самый напряженный час, когда вожатые очень хотят, чтобы дети заснули, а дети этого совсем не хотят. В полусумраке то и дело слышались призывы ко сну, уговоры, угрозы…

У Анны Петровны все было приготовлено к встрече…

Глава 5

Педсовет собирался в столовой, где пахло вымытой клеенкой, а на столах стояли указатели отрядов. Вожатые и педагоги входили группками и в одиночку, но больше парами — прямо от пионеров, которые наконец угомонились. Большинство здесь составляли девушки: работницы из цехов, чертежницы из отделов, студентки заводского техникума, ученицы старших классов. Шумно ввалились в столовую нескладные парни с взлохмаченными волосами, в расклешенных брюках. Во главе ватаги шел Женя Петухов, тот самый Женя, у которого «не отряд, а полная анархия», как было сказано начальником лагеря на одной из планерок. Розовощеких этих вожатых прозвали в лагере «мальчиками-безобразниками», потому что по ночам они не спали, а шатались по лагерю и распевали под гитару или подшучивали над вожатыми-девчонками, совали им, спящим, макароны в волосы, выносили из палат вместе с кроватями; и даже ходил слух, что сестре-хозяйке, отличавшейся особо крепким сном, они намалевали не то туза на лбу, не то лихие гусарские усы. Анна Петровна, рассказывая об этом Ивану, возмущалась, однако, не мальчиками-безобразниками, а девушками, которые допускают подобные «шуточки».

Было здесь и несколько пожилых учительниц, были руководители кружков, массовики, физруки во главе с рыжеватым здоровяком Филимоновым, прозванным Кудазакупалку.

Вот и Ирина появилась в дверях столовой. На Ирине была голубенькая юбка, белая кофта с закатанными рукавчиками, и все это очень шло к ней, стройной, загорелой, с темными волосами, которые свободно падали на плечи. Отыскав глазами свою помощницу, Ирина направилась к ней, мальчики-безобразники притихли, посерьезнели и простодушно принялись разглядывать проходившую мимо «студенточку».

Когда подружки уселись рядом, Зоя слегка подтолкнула Ирину и что-то сказала ей, глянув в его, Ивана, сторону. Но Ирина лишь плечом повела, мол, никакого мне дела нет до этого Ивана.

Однако в следующую же минуту Иван забыл про девушек, так как в столовую вошли начальник лагеря и старший вожатый. Они заняли свои места за столом, накрытым красной материей, Анна Петровна ввела беглецов и поставила их так, чтобы они были видны всему педсовету. Начальник лагеря Василий Васильевич Князев изложил суть дела и сказал, что крайне возмущен поступком этих четверых.

Возмущены были и многие из вожатых. Они еще не успели остыть от скандалов со своими отрядами, не успели успокоиться, и на тебе — побег. А где гарантия, что побеги не станут модой? Ведь дурной-то пример заразителен…

— Как могли?

— А вы знаете, что пережила из-за вас Анна Петровна?

— На ней лица вон нет…

— Кругом тайга…