Экипировщик (СИ)

  Нормальная была жизнь, в чем-то даже симпатичная и дешёвая. Но очень скудная и бедная. Да, была уверенность в завтрашнем дне, проблем с работой не было вовсе - на каждом заборе висели объявления "требуются". Но ... Он видел, как отец помимо работы в закрытом НИИ по вечерам чинил телевизоры, халтурил, а мать, редактор в музыкальном издательстве, брала на дом какую-то работу, что-печатала на машинке-ундервуде, которую отец купил за бутылку водки на рынке. Машинка была всерьёз испорчена. Отец починил её. Однако использовать машинку нужно было с опаской - все пишмашинки должны быть зарегистрированы в правоохранительных органах, а для регистрации нужна была квитанция о покупке, но ханыга с рынка квитанции дать не мог по определению. Поэтому машинку использовали, предварительно положив на стол сначала кусок толстенной резины, поверх которой клали два разрезанных валенка (двойной слой войлока), а уж на войлок ставили машинку - стук машинки следовало маскировать, поскольку в панельных домах звукоизоляция была плохая и соседи могли настучать, куда следует. Маленький Сережа, глядя как родители и дед с бабкой считают каждую копейку, мечтал найти клад. Потом, когда он подрос и прочёл "Графа Монтекристо", снилась пещера аббата Фарио с несметными богатствами, которые помогут жить так, чтобы не считать дни до зарплаты, не экономить на всём. С той, советской, поры Сергей возненавидел яичную лапшу, как вечный гарнир к котлетам за 12 копеек, в которых было больше хлебопродуктов, чем мяса.

  В студенческие годы Сергей познакомился с фарцовщиками, поскольку в институте торговли сам бог велел заниматься купи-продайным промыслом.

  Американские штаны, пластинки из-за бугра, а на последнем курсе - видеокассеты. Особенно выделялись шикарным образом жизни валютные спекулянты, безбашенные ребята, поскольку по восемьдесят восьмой статье УК РСФСР "Нарушение правил валютных операций" можно было сесть аж на 15 лет, а в некоторых случаях получить и высшую меру.

  Зато эта публика свободно могла позволить себе то, чего не могли позволить так называемые честные советские граждане за исключением (как это выяснилось несколько позднее) советских и партийных начальников, которых именовали "номенклатура". Этих почтенных и очень влиятельных людей на своём веку, как в советское время, так и после перестройки, когда отменили шестую статью конституции и партии КПСС пришел кирдык, да и очень долго после развала СССР, Смушкин перевидал немало.

  Эта публика легко меняла убеждения и принципы, из атеистов в мгновение ока при объявленной демократии она превратилась в едва ли не в ортодоксальных верующих, которые, правда, не знали, какой рукой и в каком порядке следует креститься. Но общей их чертой была уверенность в своём неоспоримом праве руководить и быть всегда во главе всего и вся - власти прежде всего. Ну а в скором времени и в праве собственности на заводы-фабрики-газеты-пароходы и, разумеется, на праве иметь очень много денег, которые они не заработали, а получили по праву своего положения.

  Вот это и бесило Смушкина и ненавидел он номенклатурщиков всеми фибрами своей души.

  Он умел и мог именно зарабатывать деньги, не в пример этим ...

  У капитана Сивкова была любовница, почти коллега, но работающая в главном следственном управлении по городу, майор Мария Всеволодовна Сергеева.

  Дама регулярно выходила замуж, однако долго там не задерживалась - характер не позволял соглашаться на равноправие в семье. Украинские корни по женской линии давали о себе знать и Марии Всеволодовне было наплевать, в каком настроении являлся домой очередной муж и был ли дома к тому времени готов ужин. Мария Сергеева рождена была командовать и быть всегда правой, чего ни один, ни второй мужья вытерпеть не смогли. Детей у майора не было.

  Сивков уже давно мечтал попасть на службу в структуру следственного комитета и, когда познакомился с Сергеевой, а она служила в следственном управлении заместителем начальника отдела по расследованию налоговых преступлений.

  Более того, близкая подруга Сергеевой Хрулева Евгения Леонидовна руководила отделом кадров главного следственного управления по их городу.

  Короче, помимо приятного времяпровождения с любовницей, Сивков имел виды на использование интимного положения в части продвижения по службе.

  Он уже намекал Марии Всеволодовне, что пора бы его, как не самого чужого личной ей коллегу Марии Всеволодовне при помощи Евгении Леонидовны поспособствовали перевести в их контору, где и попрестижнее и денежное содержание получше и перспективы совершенно другие, чем на должности следователя одного из районных отделений полиции.

  Однако Мария Всеволодовна не очень спешила помочь любовнику, исходя из простой женской логики - не живи, где даёшь и не давай, где живёшь. В смысле где работаешь. Тем более, что любовником она была довольна. Да и кое-какие виды (на всякий пожарный она имела на Сивкова, поскольку была разведена с предыдущим супругом).