Екклесиаст

Когда мы вынырнули из-под полотняной стенки, над ристалищем затрубили герольды, и собравшаяся толпа зрителей оживлённо зашевелилась, предвкушая оттянуться если не смертельным, то всё-таки сражением. В подножиях королевской трибуны герольды поочерёдно принялись выкрикивать титулы готовых к мордобитию рыцарей. Они провозглашали свои геральдические рулады поочерёдно на нескольких языках, но я всё понимал, хотя до этого не знал ни одного языка.

– Не удивительно, – усмехнулся Нострадамус. – Вспомни, до воздвижения Вавилонской башни люди всего мира понимали друг друга. Потом это понимание Господь возвратил только своим апостолам и нам.

– Мы тоже Пятидесятники, то есть, почти апостолы?

– Нет. Проповедники, – поправил он.

– Странно получается, – хмыкнул я. – Чем же Проповедник отличается от апостола? Насколько мне известно, все ученики Иисуса прекрасно владели искусством риторики. Более того, их проповеди до сих пор изучают миллионы людей в различных странах. Даже во Франции прежде, чем послать еретика на костёр, иезуиты зачитают основательный приговор, подкреплённый цитатами из писем апостола Петра или Павла.

– Ничего странного. Не выдумывай для себя ненужных, хотя и красочных, наклеек на гербах, – поморщился Нострадамус. – Принимать или не принимать предложенное высокое звание Проповедника – будет твой выбор, твоё решение. Это самое важное, что может произойти в твоей жизни. Только не забудь, что отказавшись от предложенного, у тебя уже никогда не будет возможности повернуть вспять. Уходя – уходи! А сейчас полюбуйся на благородное рыцарское, как ты говоришь, мордобитие.

Из английского шатра, раскинувшегося неподалёку и соединённого с полотняным коридором, вышел рыцарь, закованный в воронёную броню по самые уши. Свободной от прочных доспехов оставалась пока только волосатая, тоже воронёная, макушка его головы и чисто выбритая физиономия. На подбородке, однако, красовался клинышек модно недобритой бороды, но это казалось просто приличной фурнитурой рыцарского облика. Приглядевшись повнимательней, я узнал в нём того самого танцора из полутёмной каморки под трибуной. Натешившись с постельной, то есть, с бочковой прислужницей, он решил продолжить свои рыцарские успехи на прекрасном государевом турнире в честь великосветских дам.

Шёл рыцарь медленно, видно тяжёлые доспехи мешали. Но сидеть на коне в такой броне должно быть не страшно – предтеча современного танка. Рыцарь подошёл к двум крепким столбам с перекладиной наверху. К ней был прилажен блок с пропущенной через металлический крюк верёвкой, на конце которой болталась петля. Уж не собирается ли рыцарь вместо турнира заняться суицидом? – мелькнула в моей голове совершенно дикая мысль.

Но никаких глупостей рыцарь, конечно, устраивать не собирался. Два оруженосца ловко затянули петлю на поясе рыцаря и, пыхтя, потянули за другой конец верёвки. Рыцарь медленно поднялся вверх, зависнув над толпой высоко в воздухе. Ещё двое слуг подвели под него коня, нацелили на седло и осторожно опустили туда хозяина. Ну, точно сборка какого-нибудь Т-34 перед знаменитой Курской дугой.

– Наш король Генрих II должен сегодня сразиться с ним, – Нострадамус кивнул на готовившегося к схватке рыцаря. – Это капитан шотландской гвардии граф Габриэль Монтгомери.

– Вы лично знакомы?

– Вовсе нет, – тонкие губы Прорицателя искривились в ядовитой улыбке. – Просто совсем недавно он один из первых поднял на смех мою книгу предсказаний! Я знаю, на глупцов обижаться не стоит, но всё-таки… но всё-таки посмотрим, кто был прав и кому принадлежит будущее.

Рыцарь, устроившись в седле, испустил удовлетворённый утробный глас, и тут же два оруженосца подали ему надголовную кастрюлю шлёма. Тот взял обеими руками металлическую банку, ещё раз утробно крякнул, наверное, ритуальное кряканье было необходимым рыцарским атрибутом, и обул голову железом. Потом подхватил поданное оруженосцами тупое копьё и, ударив бронированными пятками в бронированное конское брюхо, отправился на приветствие пред светлые королевские очи.

Поскольку сразиться Габриэлю Монтгомери предстояло с самим королём, то на троне вольготно властвовала только сама королева с юным наследником. Как сажали короля на коня, с нашей трибуны не было видно, но он также подъехал к своей королевской ложе и опустил в знак приветствия конец копья до земли.

– Этот турнир у нас затеян в честь свадьбы старшей дочери короля с испанским монархом Филиппом II, – Нострадамус показал в сторону королевской ложи.

Только люди, рассевшиеся вокруг королевы, мне были абсолютно безразличны. Тем более, что каждый из них мнил себя под какой-либо титульной вывеской, на которую надо было молиться и восхищаться по мере возможности.

– Третий день уже ничего не случается! – снова заговорил Проповедник. – Неужели я ошибся?! Хотя нет, не может быть. Иначе граф Сен-Жермен не отправил бы тебя сюда ни за какие коврижки. Конечно же, всё должно состояться. Должно именно сегодня! А, если ничего не случится, то зачем тогда всё на свете и зачем этот свет?!