Эколог в СССР. Весна 1975

И первый же человек, которого Kuzin видит на кривой нахаловской улочке у водоразборной колонки — с двумя полными вёдрами воды, одетый по местной босяцкой моде — в фуфайку, матросскую тельняшку с прорехами на груди, стеганые ватные штаны, солдатские кирзовые сапоги и облезлый собачий треух. И у него… абсолютно чёрная, иссиня-чёрная кожа, ибо, он негр.

— American⁈ — удивлённо спрошивает его Kuzin.

— No! Ghana! — отвечает негр и знакомство продолжается, едва начавшись.

Aizikel Yarinboy, 22 лет от роду, уже «окрещённый» в Нахаловке погонялом «Петрович», попадает в Союз пять лет назад. Его отец, владелец крошечной типографии а Аккре, считается сочувствующим местным социалистам, иногда, за деньги, печатая для них прокламации, и очень радуется, когда имя его младшего сына вносят в посольский список на отправку десятка молодых ганцев в СССР на учебу в ветеринарном институте Города. Лишний рот в небогатой африканской семье всегда в тягость и плюс, бесплатное высшее образование ребёнку, это ли не удача⁈ И не один ли, каким быкам ребёнка в СССР научат крутить хвосты, обычным, Зебу или Ватусси? Ветеринары в Гане всегда живут хорошо.

В общежитии ветинститута, где проживают молодые ганцы, им голодно и неуютно. Стипендия маленькая, с Родины посылок нет, только иногда приезжают посольские, считают их, как скотину, по головам, вот и всё внешнее общение. И если бы не Анютин магазин, было бы совсем скверно… Но рядом с общагой стоит обычный продуктовый магазин с директрисой Анютой, моложавой дамой 45 лет, во всех смыслах, очень интересной и доброй. И студенты-ганцы после занятий ходят к Анюте подрабатывать грузчиками за деньги и продукты. Вороватых мужей своих подруг она уже давно не берёт, устав их ловить, то с куском сыра, а то и с ящиком пива.

По началу, горожане шарахаются от молодых, белозубых, всегда улыбающихся, мускулистых негров, со скоростью звука таскающих по советскому продуктовому магазину — мешки, коробки и ящики. Но потом привыкают и, именно тогда, и именно из Анютиного магазина, по Стране идёт гулять популярный до сих пор мем:

«Пашут, как негры!»

И никогда, даже кусочка сахара, у Анюты теперь не пропадает.

Ещё у директрисы есть дочка Светка, 20 лет. Она частенько приходит к матери в магазин, в последнее время в т. ч. и полюбоваться на молодых чернокожих атлетов в работе. И уже вскоре своими земляками от имени Анюты уже командует Петрович! Потом, на симпатичного по-своему Петровича, кладёт глаз и сама Анюта. Светка не против, Петрович тоже, и вот, втроём, они живут у них, в Анютином небольшом, но уютном домике в Нахаловке, причём, недовольных нет.

СЮЖЕТ 24/6

1975. Нахаловка

«Повезло!» — думает Kuzin, «Мне тебя, nigger, сам Бог послал!». Дело в том, что условным знаком для Epifan о необходимости идти в ресторан гостиницы «Советская» для личной встречи с прибывшим американским куратором, является написание известного короткого матерного слова из трех букв, белой краской, крупно, на заборе напротив домика Epifan.

И это третья роковая ошибка ЦРУ. Писать это слово в Нахаловке, где все заборы и ворота им, итак, исписаны… ну какой советолог в ЦРУ это вообще мог придумать⁈ И кто будет писать, сам Kuzin? А вдруг его поймают… и чем это иностранец у нас таким занимается с банкой краски и широкой кисточкой? Поручить кому-то за деньги… а на каком языке с этим «кем-то» разговаривать? На русском нельзя, иностранец же Kuzin, типа, не знает русского. В общем, с любой стороны, плохая это идея, практически провальная.

Но, тут, хоп, и попадается англоговорящий Петрович. Он, кстати, очень удивлён, но за 50 долларов просьбу Kuzin выполняет. А зря!

Epifan, как баран на новые ворота, долго смотрит на свежую надпись белой краской, вдруг появившуюся на соседском заборе напротив и недоумевает, то ли это сделали нахаловские, что не возбраняется, а то ли его вызывает американский куратор, что невероятно, т. к. все его сношения с ЦРУ, он считает, закончены ещё двадцать лет назад, когда те перестали ему платить «за шпионаж».

В итоге, Epifan решает не рисковать и звонит своему куратору в Областное управление КГБ с сообщением о появлении условного знака ЦРУ, так как пятнадцать лет назад был лично перевербован, тогда ещё старшим лейтенантом Областного КГБ СССР Антоном Геннадьевичем Лазаревым при попытке скрытного хищения запчастей к секретному изделию СС-20 из заводского склада через сделанный им подкоп.

Кстати, эти запчасти, точь-в точь, подходят к пылесосу «Урал» и являются страшным дефицитом на местной барахолке.

Далее, всё происходит буднично, скучно и в высшей степени профессионально. Kuzin тихо берут в дебрях ресторана гостиницы «Советская» на контролируемой встрече с Epifan под волшебные голоса братьев Бахманов, музыкальная группа которых в это время там работает.

Потом, та же самая допросная комната с портретом улыбающегося Дзержинского на стене. Стул. Наручники за спиной. Красная морда полковника Власова, которая шипит и плюется. Затрещина. Пистолет перед глазами. Чистосердечное признание.