Экономика Феникса: Работа, жизнь и деньги в новом ненормальном мире

Премьер-министр Борис Джонсон назвал его "Днем свободы", и он наступил 19 июля 2021 года, когда число новых случаев заболевания Ковидом достигло 300 000 в неделю по сравнению с всего лишь 10 000 несколькими месяцами ранее. Джонсон, как известно, за много месяцев до этого фактически объявил свой собственный День свободы, участвуя в незаконных вечеринках в своей резиденции на Даунинг-стрит, даже когда вся остальная страна была заперта. Теперь он распространял такие свободы на всю страну. Одним махом были сняты почти все ограничения Ковида: В магазинах больше не требовалось надевать маски, в барах и ресторанах не было ограничений по вместимости, и любое количество людей могло общаться вместе. (Лондонская подземка была одним из немногих мест, где ограничения сохранялись).

С точки зрения общественного здравоохранения День свободы не имел никакого смысла - ограничения, которые действовали, когда число новых случаев заболевания было очень низким, внезапно отменили, когда оно было высоким и росло. Общественное мнение в подавляющем большинстве и по понятным причинам было против этого шага, и, оглядываясь назад, легко понять, почему: После Дня свободы новые случаи заболевания оставались на очень высоком уровне - гораздо более высоком, чем до него - в течение более семи месяцев, а число пациентов, госпитализированных с этим заболеванием, казалось, только росло.

Тем не менее, День свободы достиг своей цели, по крайней мере, для большинства населения, поскольку он определил время - по сути, постановил, что страна может выйти из состояния замирания и вернуться к концентрации на других проблемах. Он возложил ответственность за преодоление пандемии на отдельных людей, что означало, что он стал своего рода разрешительным документом для всех, кто хотел выбраться из лимба. Важно отметить, что это разрешение было оформлено в виде официального указа того же органа, который изначально ввел все ограничения. В этом смысле он обладал такой же приятной симметрией, как и скобки.

С другой стороны, личное решение вернуться к нормальной жизни после решения правительства о введении ограничений является асимметричным. В нем нет той элегантности, которую люди (большинство людей, во всяком случае) хотят видеть в заключительной скобке.

Поскольку День свободы получил запоминающееся название и резко вступил в силу в полночь, он обладал некоторой силой, необходимой для обряда повторного вступления - термина, обозначающего последнюю и в некотором роде самую важную часть любого обряда.

Антропологическая концепция обряда перехода берет свое начало в 1909 году, когда тридцатишестилетний французский этнограф Арнольд ван Геннеп опубликовал книгу "Обряды перехода", которая не сходит с прилавков и по сей день. Ван Геннеп, владевший восемнадцатью языками, рассматривал по всему миру вещи, которые казались ему знакомыми - рождение, половое созревание, брак, смерть - и обнаружил нечто общее: набор четко определенных ритуалов, отмечающих переход из одного состояния в другое.

Ван Геннеп изучал обычаи, которые отмечают течение времени и перемены. Такие ритуалы существуют практически во всех культурах, и ван Геннеп обнаружил среди них сильные общие черты. Есть предварительное состояние перед обрядом, затем обряд разъединения, когда старый порядок заканчивается. За ним, что очень важно, следует лиминальный период - состояние перехода от одного статуса к другому. Наконец, наступает катарсис: важный обряд повторного взаимодействия, когда начинается новый порядок.

Под эту рубрику подходит все - от свадеб до церемоний вручения дипломов и еврейских погребальных ритуалов, а также многие обряды, отмечающие важные моменты календаря, такие как солнцестояния, равноденствия или новый год. Рассмотрим невесту на традиционной свадьбе: К алтарю ее ведет отец, который "выдает ее замуж" в обряде разъединения. Затем следует церемониальный лиминальный период с молитвами и заклинаниями. В конце концов наступает момент, которого все так долго ждали: обмен кольцами, фраза "Объявляю вас мужем и женой", поцелуй и возвращение к алтарю, рука об руку с новым мужем, новой семьей, навсегда изменившей свой статус.

Обряд, которым стал Ковид, безусловно, начался с разъединения, причем в жесточайшем буквальном смысле: Миллиарды людей были вынуждены радикально перестроить жизнь, которую они выбрали и к которой привыкли, не имея ни реального уведомления, ни выбора в этом вопросе.