Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны

Независимо от того, основана ли пригодность на реальных различиях, эти ассоциации закрепляют стереотипы: что должны делать мужчины и женщины. Таким образом, к примеру, мнение, что женщины биологически менее подходят для работы в науке и в технических областях, – это не просто невинная гипотеза, которую можно проверить посредством усилий способных статистиков. Такие утверждения являются частью набора стереотипов, закрепляющих за такими занятиями понятие «мужские». Они навязывают социальный кодекс, который удерживал поколения женщин от реализации научной карьеры. Какие бы биологические различия ни существовали, простое предположение, что различия существуют, дает экономическое объяснение тому, что называется статистической дискриминацией, которая, как мы увидим позднее, является незаконной.

Риторические рассуждения, которые окружают смещение определенных видов работ из сферы доминирования мужчин в сферу доминирования женщин, тем более подчеркивают особенности ассоциаций, связанных с полом и профессиями. Например, чтобы сделать социально приемлемой работу женщин во Время второй мировой войны на должностях, традиционно ассоциируемых с мужчинами, официальная пропаганда и популярная литература изображали женщин, выполняющих работу на производстве, без потери женственности[188]. Помимо этого, имели место чрезвычайные обстоятельства военного времени, извинявшие нарушение обычных предписаний, связанных с полом.

Этнографические исследования показывают, что люди продолжают рассматривать некоторые виды работ как более подходящие либо для мужчин, либо для женщин. Те, кто нарушают эти нормы, зачастую относятся к работе амбивалентно и являются объектом домогательств и даже насилия. Антрополог Дженнифер Пирс в начале 1990-х годов 15 месяцев проработала помощником юриста в районе Сан-Франциско-Бей в юридической фирме, она описала, как проявлялись мнения относительно работ, ассоциируемых с мужчинами либо с женщинами[189]. Женщины-юристы хотели думать о себе как о женщинах, но перед ними стояла дилемма. Быть хорошим юристом означало вести себя «как мужчина». Это означало, что нужно выглядеть «как Рэмбо», «пленных не брать», «постоянно бороться» и быть «мужчиной в юбке». В рождественской карикатуре партнер-мужчина Майкл был изображен как человек, комфортно чувствующий себя в своей роли. В противоположность этому партнер-женщина была изображена на этой карикатуре как человек, который никак не может решить, «кем быть, мужчиной или женщиной»[190].

Многие авторы зафиксировали притязания, которым подвергаются женщины, когда они работают на должностях, ассоциируемых с мужчинами. Мужчины иногда реагируют на своих коллег-женщин очень резко. Такие реакции выражают эмоции, идущие далее простого нежелания работать с женщинами, постулируемого в ранних теориях о дискриминации. Социолог Ирен Падавич предлагает объяснение этому на основании своего личного опыта работы в качестве грузчика угля в крупной коммунальной компании[191]. Вскоре после того, как она начала работать в этой компании, ее коллеги-мужчины начали издеваться над ней физически, толкали ее туда-сюда и как-то раз попытались толкнуть на ленту угольного конвейера. Мужчины сказали, что это была просто шутка.

Судебное преследование, связанное с притязаниями, против Эвелета Майнса в Миннесоте предлагает другую яркую информацию. В августе 1988 года сотрудники Лоис Дженсон и Патрисия Космах подали в суд официальную жалобу против Эвелета Майнса в соответствии с параграфом VII Акта по гражданским правам. Они заявили, что компания несет ответственность за притязания, с которыми они столкнулись со стороны коллег по работе, после того как они и другие женщины начали работать на шахте. Данное разбирательство прошло в судах трех инстанций. Апелляционный суд подытожил показания женщин: