Экономика каменного века

готово" или что-то в этом роде» (Richards, 1961, р. 202). Ричарде сообщает, что домохозяйки бемба во избежание необходимости угощать используют следующие хитрости: перед приходом в гости старшего родственника заблаговременно прячут пиво, а потом встречают гостя со словами: «Увы, сэр, мы несчастные бедняки. У нас нечего есть» (там же).[72]

У маори конфликт между интересами домохозяйства и более широкими интересами стал ходячей притчей во языцех — «открытым противостоянием», по словам Ферса. Ферс в одной из своих ранних статей, посвященной пословицам и поговоркам маори, писал о «прямых противоречиях между поговорками, которые проповедуют и гостеприимство и полную его противоположность, и щедрость и ее отсутствие» (Firth, 1926, р. 252). С одной стороны, гостеприимство «было в ряду высших добродетелей коренных жителей... эту добродетель вдалбливали во всех, она вызывала наибольшее одобрение. На практике от нее в значительной степени зависели репутация и престиж» (там же, р. 247). Однако Ферс столь же быстро подметил и целый набор популярных изречений противоположного содержания. Имелись пословицы и поговорки, в которых говорилось, что блюсти собственные интересы предпочтительнее, чем заботиться о других, придерживать пищу лучше, чем распределять ее между другими. «Мясо остается твоим, пока оно сырое». Далее следует добавление: «Приготовленное, оно достается другому».

Пословица советует есть мясо недожаренным — лишь бы не пришлось делиться им с другими. Другая пословица гласит: «Чтобы не было

неприятностей, жарь свою крысу [любимое блюдо маори] прямо в шкуре». Одна из поговорок в благородном акте дележа видит нечто, оставляющее после себя сильное неудовольствие:

Haere ana a Manava yeka Обрадованное сердце ушло прочь,

Noho ana a Manava Kuwa огорченный разум остался

В другой то же говорится об утомительном попрошайничестве родственников: He huanaga ki Matiti Зимой — дальний родственник,

He tama ki Tokerau осенью — сын - о человеке, который зимой, когда сажают растительные культуры, всего лишь дальний родственник, а осенью, когда собирают урожай, вдруг становится «сыном». Эти противоречия житейской мудрости маори передают реальный конфликт общества — «два диаметрально противоположных принципа поведения действуют бок о бок»... Ферс, однако, не сделал паузы, чтобы проанализировать эти образцы народной мудрости как таковые — насколько правдиво отражают они факты социальной жизни. Вместо этого он встал на позиции своего рода «наивной антропологии»,[73] хорошо согласующиеся с Экономической Наукой: в своей основе это была оппозиция человеческой природы и культуры, «естественного стремления индивида к собственной выгоде» и «выраженной морали социальной группы». Леви-Стросс, вероятно, сказал бы, что это, помимо всего прочего, еще и модель мышления маори: ведь пословица противопоставляет сырое приготовленному, так же как обладание отдаванию, а нежелание делиться — реципрокности, т. е. природу — культуре. В любом случае, в более позднем исследовании по экономике маори Ферс разъясняет, почему противостояние этих двух принципов было выстроено именно по оси «дальний родственник — сын» (Firth, 1959а). Так выразился конфликт между разветвленной системой родства и домашними интересами ва- наау. домохозяйства, «основной экономической ячейки маори»:

Ванаау коллективно владело некоторыми видами собственности, а также, как корпоративная единица, пользовалось правами на землю и ее плоды. Задачи, требующие участия небольшой группы работников и не очень сложно организованной кооперации, выполнялись ванаау, и на основе этого в значительной мере обеспечивалось снабжение пищей. Каждая семейная группа представляла собой сплоченное, самодостаточное объединение, справлявшееся со своими собственными делами, как экономическими, так и социальными, за исключением тех случаев, когда они затрагивали интересы всей деревни или политические интересы племени. Члены ванаау как единого целого жили и питались вместе, отдельной группой (Firth, 1959a, р. 139)[74]