Экономика СССР в период с 1921 по 1929 годы. Деньги и Вторая мировая война. После Второй мировой войны: экономика ФРГ, Англии, Франции, США, Латинско

Таким образом, мы схематично рассмотрели механизм удовлетворения материальных потребностей советской бюрократии. Но, как учил профессор Выбегалло, по мере удовлетворения материальных потребностей развиваются и духовные. Если судить по нашей номенклатуре, он прав. Существовали «пайки» книжные, театральные, киношные, а под конец и грамзаписи. Раз в месяц руководящий работник получал список вновь изданных книг, искать которые на прилавках магазинов – занятие крайне хлопотное, а чаще просто бесполезное. Отметь нужное тебе издание, завези список в «специальную книжную экспедицию» (опять специальную!) и, глядишь, вскоре у тебя дома – вполне приличная библиотека.

Талонные книжечки выдавались и на театры, и на кино. Раз в пятидневку ты мог приобрести два билета в любой столичный театр, а за тридцать минут до сеанса без очереди два билета в любой кинотеатр. В кино тогда ходили, ведь видео к нам запаздывало, как и многое другое.

Внимательный читатель может упрекнуть нас в том, что мы пока не удосужились выстроить иерархию внешних атрибутов советской бюрократии с позиций социальной значимости личности, близости ее к вершинам государства. Учитывая то, что этот вопрос не является предметом нашего специального рассмотрения, попробуем его очертить в общем.

В СССР существовала широко раскинутая сеть «выборных» органов – партийных, комсомольских, советских и профсоюзных (помните графу в личном листке по учету кадров – «участие в выборных органах»?). Состав ее персоналий подбирался и тасовался, чем выше, тем с большей тщательностью, по целому ряду признаков:

– партийности – беспартийности;

– возрастному;

– национальному;

– классовому;

– образовательному;

– половому.

Роль «постоянно переменных» делегатов, членов, депутатов от поселкового до Верховного Совета СССР, от партбюро до ЦК КПСС пусть с излишне злой иронией, но достаточно близко к правде воспел Александр Галич на примере своего постоянного героя Клима Петровича Коломийцева, рабочего, орденоносца и члена бюро. Ему Галич посвятил цикл баллад, знакомых многим из нас с детства по самиздату или на слух. Думается, именно эту тему Галичу советская власть не простила, да это и неудивительно.

Нас сейчас интересует атрибутация высшего эшелона руководства. Там непременный набор был таков: членство в верховных советах союзных республик и СССР (а уж для самых высших это совмещалось) и руководящих органов ЦК компартий союзных республик и КПСС. Здесь тоже существовала иерархия. По нарастающей: член Центральной ревизионной комиссии КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС, член ЦК КПСС.

Характерно, что набор званий строго соответствовал занимаемой должности. Так, секретари обкомов и союзные министры были пить членами Центральной ревизионной комиссии, а были и членами ЦК. В зависимости от значимости области и министерства (а иногда от личных заслуг перед Генеральным секретарем ЦК). Или, например, должности Первого секретаря Правления Союза писателей СССР соответствовало членство в ЦК, а Союза композиторов лишь кандидатство. Правильно, первый союз идеологически более значим, ведь музыка бывает и без текста.

В последние десятилетия советской власти атрибутику обязательно дополняло геройство социалистического труда. Самый торжественный набор званий звучал так: депутат Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС, лауреат Ленинской (на худой конец – Государственной) премии, дважды Герой Социалистического Труда (бронзовый бюст на родине при жизни). Кажется, куда еще выше? Оказывается, место есть. Говоря о высших эшелонах бюрократии, мы намеренно пока не тревожили покой ее «пика», «Эвереста», «беспредела», как принято говаривать ныне. Это секретариат ЦК КПСС и его Политбюро. Те, перечень фамилий которых в советские времена принято было разверстывать на половину газетной полосы самым жирным шрифтом. Можно попытаться в истории человечества найти аналоги этого органа власти. Скажем, пэры Французского королевства или дожи Венецианской республики? Палата лордов в Средние века? Нет, все-таки там не было такой централизации власти. Да и сама власть на поздних этапах у нас была достаточно коллективизирована, учитывая природные и возрастные слабости лидеров. Пожалуй, самым уместным будет сравнить наше Политбюро с коллегией верховных жрецов Древнего Египта, тем более сведения о деятельности и образе жизни обоих ареопагов, древнейшего и новейшего, носят фрагментарный, отрывочный характер. Налицо и возрождение традиции обожествления и мумифицирования новых фараонов. Изучению феномена Политбюро будут, уверены, посвящены труды еще многих историков и специалистов теории управления, а мы пока еще морально отдышаться не успели.