Экс-любовники

Я-то ведь рассчитывала, что в ближайшую неделю мы с Каримом будем неразлучны как сиамские близнецы. Близнецы-извращенцы, которые собирались сношаться каждую свободную минуту. А вчера мне вдруг стало страшно, что вот так бесславно наше примирение и закончится: из-за идиотского опоздания. Я уже себя мысленно как только не обругала за то, что взбрыкнула. И Мила тоже подлила масла в огонь: оказывается, она все два года считала, что я повела себя как дура. Могла бы, между прочим, и раньше сказать. Не уверена, что это что-нибудь изменило бы, но вдруг.

Опоздать сегодня мне точно не грозит. На часах шесть утра, а сна ни в одном глазу. Поэтому я стаскиваю себя с кровати и плетусь в душ, после чего приступаю к глажке горы белья, часть которого, к моему стыду, перестирала даже не я, а Таня.

Состояние оглушённое. Если в жизни наступают такие моменты, когда кажется, что свернул не туда, то это один из них. Какая-то я неправильная и неженственная, что ли. Хозяйство вести толком не умею, в комнате вечно бардак, как у подростка, недавно вкусившего прелести рукоблудия, на всех огрызаюсь… Почему я не могу быть как Таня? Скромная, спокойная, аккуратная, всегда вежливая, уверенно идущая вверх по карьерной лестнице. Правда, одеваться как хиппи я не хочу, как и до двадцати четырёх оставаться девственницей, а вот остальное вполне хотела бы перенять. Может, тогда бы моя жизнь не превратилась вот в эту вот хрень.

В итоге к восьми утра мой внешний вид как никогда близок к образу идеального сотрудника. Волосы лежат на плечах как отутюженная фольга, на рубашке нет даже малейшей складочки, и впервые за всю сознательную жизнь мне удалось выгладить стрелки на брюках.

— Ого-о! — тянет заспанная Таня, первым делом зашедшая на кухню за утренней дозой кофеина. — Какая ты красивая. У тебя сегодня фотосессия?

— Ага, конечно, — мрачно буркаю я. — На стену почёта.

И тут же осознаю, что, несмотря на недавнее самобичевание, продолжаю вести себя как обычно: огрызаюсь на ни в чём не повинную Таню, которая, помимо того что перестирала и сложила моё бельё, сделала комплимент.

— Я просто встала сегодня пораньше, — торопливо поясняю я и, поднявшись, лезу в гарнитур за второй чашкой. — Тебе же кофе, да? Сахар нужен?

Таня роняет удивлённое «спасибо» и бесшумно садится за стол. Кажется, моя совесть взбунтовалась не на шутку, потому что эмоции никак не желают стихать. Я ставлю перед ней кофе и, плеснув туда молока, кусаю губу. Боже, как же трудно-то. Но чувствую, что сейчас так надо.

— Тань, ты же знаешь, что я тебя очень сильно люблю, да?

Не донеся до рта чашку, Таня глазеет на меня с подозрением. Примерно так полицейские смотрят на водителя, который в пять часов утра ехал по пустой дороге со скоростью сорок километров в час.

— Я в курсе, что бываю ужасной и жить рядом со мной — не сахар, но ты просто помни, что я ценю нашу дружбу, хотя с первого раза так может и не показаться, — тараторю я. — И я благодарна тебе за всё, что ты делаешь: за порядок в квартире, за то, что время от времени стираешь моё бельё и терпишь мои бесконечные шутки. И за то, что готовишь… Правда, тушёную капусту я не люблю, так что лучше замени её овощным рагу. В общем, я хочу сказать тебе спасибо.

Выпалив всё это, я, как опавшее тесто, расплываюсь по стулу. Таня улыбается, даже покраснела немного.

— Да пожалуйста, Василин. Я тоже тебя люблю.

Наверное, завершающим штрихом можно было бы обняться, но боюсь, тогда я год не смогу смотреть на десерты из-за передозировки сахаром.

— Как кофе? — ласково спрашиваю вместо этого.

— Вкусный. — Таня снова берётся за чашку, но в последний момент, передумав, отодвигает её и виновато смотрит на меня: — Только я с молоком не пью.

Мне становится стыдно за свою невнимательность, но на этот раз отругать я предпочитаю Таню, а не себя. У меня лимит на самоуничижение.

— Ну и чего ты им тогда давишься? Скажи: «Вася, блин! Столько времени живём вместе, а ты никак запомнить не можешь, какой кофе я пью! Быстро переделай!»

Таня заливается смехом:

— Знаешь же, что я так не умею.

— А ты учись. — Забрав у неё чашку, я выливаю содержимое в раковину. — Иначе такие, как я, так и будут на тебе ездить.

Сделав Тане новый кофе, я подпрыгиваю как ужаленная. Мне минут пять назад пора было выйти. Это будет эпичная лажа, если я и сегодня опоздаю.

К счастью, таксист попадается расторопный, и я даже с Полиной успеваю парой слов перекинуться по поводу анонса открытия террасы. Карима ещё нет, отчего моё настроение, немного взбодрённое утренним признанием Тане, опять ползёт вниз. Если вчера был тренировочный заезд, значит, сегодня начинаются гонки и он, скорее всего, не появится. А это означает новые сутки сожаления, что я не запихала подальше своё упрямство и не согласилась на примирение.

Однако спустя час, при обсуждении бюджета на рекламную стратегию в соцсетях, Полина вскользь упоминает, что карета барина причалила к центральному входу.