Экс-любовники

Интересно, это то, что я думаю? Признание в том, что он всё ещё любит меня? Раньше Карим об этом часто говорил — в смысле, часто произносил заветные три слова. Первый раз это случилось, когда мы лежали в постели после секса, и я не раздумывая ответила, что тоже его люблю. Правда, потом рассмеялась, а следом расплакалась. Карим тогда, бедный, перепугался не на шутку и голышом на кухню рванул за стаканом воды. Подумал, что у меня нервный срыв. А я просто от свалившегося счастья расплакалась. Что неожиданно встретила того, кто полюбил меня, и в ответ тоже смогла полюбить. Карим ведь так долго был для меня недосягаемым — тем, о ком я и помыслить не могла. Старший брат Эльсины, ездящий на классной тачке, участвующий в гонках и выглядящий как звезда с обложки. Может, поэтому я постоянно пытаюсь доказать ему свою крутизну и независимость. Чтобы знал, что я ничем не хуже и достойна его.

— Привет, Искин! — восклицаю я с широкой улыбкой на лице, вместо того чтобы полезть обниматься к нему как раньше.

Машу рукой Лиле, сидящей рядом, и Рамилю, его двоюродному брату, которого не видела очень давно. Порой складывается впечатление, что все друзья Карима — это дальние родственники.

Рамиль салютует в ответ и удивлённым моим появлением не выглядит. Это приятно. Значит, в компании все в курсе, что мы с Каримом снова вместе и никто из девчонок не собирается на него покушаться.

Обливаясь слюной, я принимаюсь копаться в меню, а Карим с Искином по обыкновению тут же сцепляются языками. Лишь когда официант, приняв заказ, уходит и мой мозг абстрагируется от картинки сочного румяного шашлыка, я слышу, что они обсуждают предстоящую свадьбу Искандера. Тут же вспыхивает резонный вопрос: а как же я? Ясен пень, что Карим приглашён на бракосочетание своего лучшего друга, но почему нет ни слова обо мне?

Насупившись, разглядываю расшитую скатерть. Пока я тут пытаюсь сделать Кариму приятное, общаясь с его друзьями так, будто из материнской утробы вылезла в парандже, у него даже мысли не возникает пригласить меня с собой в качестве пары!

— А ты уже платье выбрала, Василина? — робко подаёт голос Лиля, будто подслушав мои мысли.

Я сквозь землю готова провалиться от растерянности и злости. Выбрала ли я платье? Да я понятия не имею, есть ли моё имя в ваших приглашениях!

— Нет, не выбрала, — чеканю я, сверля взглядом Карима. — Я даже не знаю даты свадьбы.

— Пятого сентября, — пищит она, с беспокойством глядя на Искандера: дескать, ой, не сболтнула ли я лишнего?

От этого я снова хочу убивать.

— Я просто ещё не успел тебе сказать, — как ни в чём не бывало заявляет Карим и даже улыбается, козлина. — Вот сейчас говорю. У Искандера и Лили свадьба пятого сентября. Нас с тобой пригласили. Полтора месяца ведь хватит, чтобы выбрать платье?

Огонь во мне гаснет, даже заулыбаться в ответ хочется. То есть он не собирался идти без меня? Ну ладно тогда. Но побрюзжать для порядка всё же стоит.

— Вообще-то, нормальное платье порой и за два месяца не выберешь, — обвинительно фыркаю я. — Такая туфта в магазинах попадается. Вам, мужчинам этого не понять. Терпеть не могу в подобных делах торопиться.

Карим наклоняется, делая вид, что поправляет мне волосы, а сам с ухмылкой шипит в ухо:

— Как ты с платьем к отцу на юбилей не торопилась и купила его из-под палки в последний день?

Достойного ответа у меня не находится, поэтому предпочитаю захихикать. Всё же хорошо, что Карим знает меня, как свою правую, и публично не злорадствует уличению во лжи. Сама я в такой ситуации громко бы загоготала и во всеуслышанье объявила, что Карим прокололся. Не для того, чтобы его обидеть, а чтобы остальных повеселить. Интересно, можно ли считать меня после этого плохим человеком? Раз для меня важнее других рассмешить, чем не задеть того, кого я вроде как люблю? Надеюсь, что нет.

Шашлык, который мне приносят, оказывается божественным. Если бы не посторонние люди рядом, ела бы его руками и обсасывала сок с пальцев. Жаль, что в «Родене» у нас такого блюда в меню нет. Не того уровня кухня.

— Такая ты милая обжора, — посмеивается Карим, отхлёбывая свой любимый татарский чай.

Как он такой пьёт — ума не приложу: это какой-то тюремный чифирь с чабрецом, наполовину разбавленный молоком.

— А вот твоя даваника меня бы похвалила и сказала: «Аша, аша», — обиженно огрызаюсь я.

— Аша, аша, — поддразнивает Карим и треплет меня по голове. — Знаешь же, что я всегда за здоровый аппетит. — Подняв руку, он подзывает проходящего официанта: — Салат ваш фирменный с вырезкой ещёпринесите, — и указывает на меня.

— Не осилю же, — вяло сопротивляюсь я, заранее зная, что уничтожу всё подчистую.

— Тоже мне проблема. Тогда просто не доешь.

И такой меня прилив любви к Кариму затапливает в этот момент, что я готова забыть про остатки шашлыка, про то, что рядом сидят его друзья, и оседлать его прямо посреди чайханы. Почему-то, когда я думаю о высшей степени благодарности, на ум всегда приходит секс.

— Исхаков, — требовательно говорю я, когда машина Карима вкатывается на подземную парковку его дома.