Экс-любовники

Это официально: я свинья. Жирный хрюкающий бекон, который никогда не должен увидеть магазинные прилавки, чтобы кого-то ненароком не отравить. Чтобы довести святую Таню — нужен талант. Самое главное, я прекрасно знала, каким будет эффект от моих слов, и всё равно их произнесла. Потому что от сказанного Таней стало неприятно, и в ответ я хотела сделать больнее, чем она мне. Больнее — потому что я люблю выигрывать.

И тут меня шарахает. Я ведь вовсе не доказываю Кариму, что я его достойна. Это моя стратегия по жизни: методично убеждать всех, что я круче. А если у меня по каким-то причинам не получается, то первый импульс — сделать этим людям больно. Как сейчас Тане. Она выступила на стороне Карима, и за это я ударила её по самому больному. После увольнения Карим пришёл поговорить, а я в отместку передала ему слова мамы, чтобы ранить сильнее, и сказала, что больше никогда не хочу его видеть.

Становится так плохо, что я за секунду слетаю с дивана и бегу в туалет, где меня рвёт в унитаз. По щекам снова катятся слёзы, дрожат руки. Кажется, что я неумолимо проваливаюсь в холодную тёмную дыру, а как удержаться на поверхности — не знаю. И помощи ждать неоткуда. Таня обижена, Карим ушёл… Мама с папой торчат на Грушинском фестивале, а Мила занята готовкой пирогов Сене.

— Тань… — Я замираю в дверях кухни, наблюдая, как она режет румяный багет.

Таня покупает его в одной кофейне по дороге с работы, потому что знает, что я его люблю. Я когда-то ей об этом сказала, что, мол, вкусный, и теперь она дважды в неделю этот багет притаскивает. Господи, если ещё и она скажет, что я её высосала, это будет тотальное жизненное фиаско. Потому что такой терпилы, как Таня, мне вовек не сыскать.

Но она на меня даже не смотрит и продолжает нарубать хлеб. Почти весь порубила, а это значит, что Таня действительно в ярости. В ярости или нет, но тарелки на стол две поставила. Мне до её человечности — как Бузовой до футбола и МХАТа.

— Тань, — говорю чуть громче, — прости меня, пожалуйста.

Таня наконец выпускает из рук нож и начинает укладывать хлеб в корзинку. Молча смахивает крошки в раковину, споласкивает доску и ставит её в сушилку. На меня так и не смотрит.

— Повезло тому, чьей женой ты станешь, — осторожно подлизываюсь я. — Карим бы вообще до потолка прыгал.

— Карим бы до потолка не прыгал, потому что любит не меня, а тебя, — неожиданно сурово отрезает Таня, камнем приземляясь на стул. — Твои извинения приняты.

Я не знаю, что делать. Вижу ведь, что она всё ещё на меня злится, а потому запросто плюхнуться напротив, запустить ложку в суп и начать болтать как-то не комильфо.

— Я была не права. А ты права. Про то, что я критику воспринимаю в штыки. Сразу хочется защититься, и я начинаю рычать. Это всё мой дурацкий характер. Так неправильно… Прости.

— Ты уже как-то просила прощения за это, но всё равно делаешь то же самое. — Таня быстро смотрит на меня и, будто испугавшись своих слов, вновь утыкается в тарелку.

— А ты, оказывается, злопамятная, — не удержавшись, иронизирую я. — Молодец.

— Ты же меня сама учила.

Под рёбрами растекается облегчение. Голос Тани больше не звучит обиженно, на губах танцует тень от улыбки. И не потому, что я так хорошо прощения попросила, а потому что Танюха моя действительно не от мира сего. Я бы на её месте давно меня спящую подушкой удушила, а она вон чего — суп наливает.

— Тань, серьёзно. — Я опускаюсь напротив и отодвигаю тарелку в сторону. — Прости, ладно? Я тебя ничем не лучше, наоборот — в подмётки не гожусь. Думаешь, я не понимаю, что ты классная, а я ленивая скандальная жопа, которая часто путает берега? Ещё как понимаю! Просто иногда ничего поделать с собой не могу… Несёт меня. И вот пока кто-нибудь, как ты, не психанёт — не могу остановиться.

— Если я такая классная, то почему у меня никого нет? — тихо бормочет Таня. — Вообще никого? Я знаю, что не красавица, но ведь не только у красавиц парни есть.

— Да ты красивая, Тань! — уверенно возражаю я. — Не Меган и не Джоли, конечно, не всем же так с деньгами и косметологами повезло. Тебе просто нужно немного сменить одежду и начать ходить куда-нибудь, кроме работы, и всё будет окей.

Таня кивает, но видно, что не верит в то, что это поможет. У меня-то были планы сводить её в клуб в выходные, но сейчас я не уверена, что в ближайшее время буду в состоянии хоть куда-то пойти. После того как наш с Таней конфликт исчерпан, на первый план снова вылезают растерянность и апатия, теперь, пожалуй, даже более сокрушительные. Потому как холодная яма никуда не делась и продолжает засасывать меня.

33

— Сейчас выйду! — выкрикиваю я в ответ на истеричное дёрганье туалетной двери. — Две минуты!

Досушив волосы, как обычно швыряю фен поверх бельевой корзины, но затем вспоминаю о своём настрое и перемещаю его в подвесной стеллаж. Надеюсь, Таня додумается сначала заглянуть туда и не станет по привычке перерывать грязные вещи.