Эксгибиционист. Германский роман

Ну и, конечно, комиксы – предмет моего обожания! Из Парижа, где обитал Боря Носик, щедрым потоком лились сокровища – Антон располагал практически полным собранием роскошно изданных «Тинтинов», а также «Обеликсов» и «Астериксов». Кроме того, регулярно поступали комиксовые журналы «Пиф» и «Пилот» – первый стопроцентно детский, а второй более чем взрослый, совершенно не подходящий нам по возрасту и от этого особенно нами любимый. Должно быть, советский писатель Боря Носик, посылая малолетнему сыну комиксовые журналы, сам в них не заглядывал и не знал о буйных и сюрреалистических видениях эротического свойства, которые обильно распускали свои яркие лепестки на страницах журнала «Пилот»: обнаженные боги Энке Билала или трахающиеся невидимки Мило Манары были далеко не самыми солеными среди этих упоительных graphic stories. Возможно, конечно, Носик-старший не был так уж слеп, просто ему нравилось посылать своему сыну некий порнографический флюид, во всяком случае, я очень благодарен старшему Носику: журнал «Пилот», где сотрудничали в те годы великолепные художники, оказал большое влияние как на мое рисование, так и на формирование моих эротических фантазий. Ну и, конечно, среди сокровищ Антона я обожал сборник карикатур Джона Тенниела, публиковавшихся во времена королевы Виктории в лондонском «Панче»: бесконечная гравированная борьба гладиаторов Гладстона и Дизраэли. Этот сборник я смотрел furt dokola (как говорят чехи), то есть снова и снова, так же как и небольшие аппетитные издания графических историй Чарльза Аддамса и Эдварда Гори: черноюморный и мистический эпос о семейке Аддамсов, тогда еще не обретший своего кинематографического воплощения, но и графического было довольно, ведь Чарли Аддамс – подлинный гений.

Не помню, сколько нам было лет, когда мы написали в соавторстве роман «Пятеро в пространстве» – космическую одиссею с элементами порнографического детского галлюцинирования. За этим последовала повесть «Тридцать отрубленных голов» в духе Э. Т. А. Гофмана – структура повести строилась на родстве слова «глава» и «голова»: повесть состояла из тридцати глав, в каждой из которых парикмахер-убийца отсекал очередную голову очередного клиента.

Затем мы написали сборник эссе, вдохновившись примером Кабакова, Эпштейна и Бакштейна, которые тогда писали втроем эссе на темы, которые они сами себе задавали. Эссе у нас получились очень неплохие. До сих пор помню некоторые из них – «Череп», «Дом творчества», «Руины философии»…

В целом мы написали совместно и порознь множество литературных произведений – по большей части довольно жутких и фантасмагорических (готические кошмары владели нашим воображением). Пожалуй, эти малолетние труды тянут на многотомное издание, переплетенное в детскую кожу, под общим названием «Страшные тени счастливого детства».

Название является цитатой из моего длинного стихотворения, написанного в конце 90-х годов и посвященного слову «пизда». Не стану скрывать, что это слово часто сияло, как некое солнце, в эпицентре нашего космоса: