Эксгибиционист. Германский роман

Возвращаясь к роману, который группа детей писала под эгидой Юзефа Алешковского, должен сказать, что мне не удается вспомнить, что именно происходило с крокодилом, но разрозненные сохранившиеся иллюстрации говорят о том, что крокодил ездил в автомобиле, был прямоходящим, во всяком случае, изображался таковым, то есть этот образ приближался к образу Крокодила Гены, о котором мы, конечно, еще скажем в неувядающем перечне русских крокодилов. Третье место после Достоевского и Чуковского занимает Эдуард Успенский, создавший образ Крокодила Гены, но между этими крокодилами произошло важнейшее событие – под влиянием Чуковского возник журнал «Крокодил», который сыграл гигантскую роль в русском литературном и художественно-графическом мире. В детстве я был невероятным фанатиком этого журнала, покупал каждый номер, и у меня до сих пор где-то хранится огромный пласт «Крокодилов». Больше всего в «Крокодилах» мне нравилась политическая карикатура. На входе в Дом творчества, где обычно сидела некая тетушка (или сидит по-прежнему), которая распоряжалась входящими и выходящими людьми, там же всегда стоял телефон, по которому можно было звонить в Москву, и на деревянной полированной стойке лежали большие пачки газет. Я бесконечно стоял и просматривал эти кипы газет в поисках политических карикатур, которые встречались в газетах, в отличие от «Крокодила», негусто, то есть максимум одна карикатура на целую газету, а иногда, к моему величайшему разочарованию, бывало, что вообще ни одной карикатуры. Но если карикатура все-таки встречалась, то это для меня был праздник и невероятная радость. Я как родных любил всех политических лидеров и те политические силы, которые надо было как-то осудить с точки зрения тогдашней советской пропаганды. Именно они становились лакомой пищей для моего воображения. Они вливались в пантеон веселых и интересных персонажей, и я до сих пор могу назвать их всех по именам. Это прежде всего Форстер, диктатор ЮАР, – еще жива была система апартеида. Иногда он изображался персонально, иногда с его коллегой Смитом. Ян Смит – диктатор из Южной Родезии. Они всегда изображались в пробковых шлемах, причем Форстер всегда был толстым, а Смит – худым. Они были одеты в белоснежные колониальные одежды, в коротких штаниках постбританского типа, слегка забрызганных кровью чернокожего населения. При переходе от этих персонажей к другим персонажам уровень забрызганности кровью неуклонно повышался, достигая максимума в зоне чилийского диктатора Пиночета. В этом ряду он был максимально забрызганным. В данном случае мы имеем дело с каноном, который кристаллизован в таких деталях, как уровень забрызганности одежды кровью. Например, у вашингтонского капитала, который часто изображался в виде огромной руки с манжетой, на которой пуговица представлялась монетой в доллар, – там забрызганность была вроде очень незначительная. Но тем не менее какие-то брызги были. Понятно, что эта рука на самом деле стоит за всем кровопролитием, но она брезгливо отдергивается в нужный момент, пытаясь остаться в белых перчаточках, что почти получается в силу хитроумия этой руки, но какие-то брызги все-таки попадают на белоснежную манжету.