Эксгумация

— Да. Наверное, я зря приехала. Боюсь, мне нужно вернуться домой, Аннабель.

— Конечно, — сказала Шварцман в ответ на панику в голосе матери. — Я потребую, чтобы нам выдали ее останки, и тогда мы могли бы провести заупокойную службу в воскресенье. У нас есть четыре дня, чтобы поговорить с адвокатами и разобраться в делах Авы.

Губы ее матери сжались в тонкую линию, означавшую, что она приняла решение.

— Что такое? — спросила Анна. — Ты думаешь, нам следует провести службу раньше?

— Я утром же уеду домой.

— Завтра?

Ее мать помахала рукой, неопределенно указав на потолок.

— Сейчас уже слишком поздно. Через несколько часов стемнеет. Я не умею водить в темноте.

— Ты не можешь уехать завтра! Ты должна быть здесь. Нам нужна пара дней, чтобы во всем разобраться.

— У меня нет выбора, Аннабель, — сказала мать, и Шварцман заметила, что у нее дрожат руки. — Мне нужно быть дома.

— Я тоже хочу домой. Но речь идет всего о нескольких днях.

Миссис Шварцман направилась к двери, Анна — следом за ней.

— Мама…

Походка матери была неустойчивой, шаткой. Переступая порог, она покачнулась.

— Я отвезу тебя домой. Первым же делом, сразу после службы.

Мать покачала головой.

— Мама, всего несколько дней. Ты нужна мне здесь. Я не могу сделать это одна.

— Ты должна знать… Я нездорова, Аннабель.

Шварцман взяла за руку матери в свои ладони. Она больна?

— Рак, — было ее первой мыслью.

— Что ты имеешь в виду? Что с тобой не так? Рак?

— Рак? — возмутилась мать. — Нет-нет. Нет болезни чище, чем рак.

— Чище?!

Миссис Шварцман гордо вздернула подбородок.

— У меня всевозможные симптомы, но диагноза нет. Полная загадка.

— Ты обращалась к врачам?

— Я только и делаю, что хожу по врачам.

— Почему ты мне не сказала?

Мать махнула рукой, как будто отгоняя саму мысль о том, что она должна делиться проблемами со здоровьем с дочерью.

— Какие симптомы? — Аннабель обвела взглядом улицу и увидела скамейку. — Пойдем сядем.

Она повела мать к скамейке. Пока они шли, та тяжело опиралась на ее руку. Место биопсии под правой подмышкой напоминало о себе при каждом движении. Они подошли к скамейке, и мать медленно села. Ее лицо искажала гримаса боли.

— Опиши мне симптомы.

— Аннабель, это бесполезно. Даже врачи не могут понять, что не так.

— Я врач, мама.

— Для покойников. Но, уверяю тебя, меня не убивали. — Мать высвободила руку из руки Шварцман и коротко похлопала дочь по колену.

Положив руки на колени, Анна откинулась на спинку скамейки.

— Однако ты уверена, что это не рак.

— Я ни в чем не уверена. Но никаких признаков рака нет.

— У тебя когда-нибудь был рак?

— Нет, нет.

Нет болезни чище, чем рак, сказала ее мать.

Итак, у Анны «чистая» болезнь.

Однажды летом ее мать приезжала в Сиэтл на какую-то большую выставку садоводства. Как давно это было? Три года назад? Или четыре?

— Ну, тогда обрадуй меня. Расскажи мне, что происходит. Что говорят врачи?

— Мне говорят, что со мной все в порядке. Что все это у меня голове.

— Что у тебя в голове?

— Все время по-разному. То у меня головокружение. То затуманивается зрение. То меня трясет.

Мать подняла руку, и та, как только оказалась на уровне глаз, задрожала.

— Ты обращалась к глазному врачу?

— Да. Врач скорректировал мой рецепт на очки и сказал, что для человека моего возраста у меня неплохое зрение. Моего возраста.

Шварцман вспомнила, как отец всегда говорил матери, как молодо та выглядит. «Ни на день старше двадцати», — бывало говорил он. Мать обожала его внимание. Все эти годы после его смерти кто еще мог сказать ей, что она великолепно выглядит? А теперь она хоронит Аву…

Были ли симптомы только в голове матери? Эмоциональное состояние человека реально влияет на его физическое здоровье. Анна задумалась о головокружении.

— У тебя болит голова? Или бывает тошнота?

— Иногда, — ответила мать, кивая.

Анна ощутила прилив сочувствия. Ее мать была далеко не старой, но она хоронила последнего члена их семьи своего поколения. Конечно, это заставляло ее обостренно почувствовать себя смертной, как будто она была следующей на очереди.

— Какие еще симптомы?

— У меня болят колени и спина…

Анна молчала, ожидая услышать что-то, что указывало бы на болезнь. То, что описывала мать, — просто старческие недомогания.

— Почему бы нам не вернуться в дом Авы? Мы найдем тебе комнату, поговорим о том, что происходит. Ты можешь решить утром.

— О нет. Поезжай одна. Я останусь в отеле.

Шварцман резко втянула в себя воздух.

— Что?.. Я думала, мы остановимся у Авы. Мы обе.

Мать принялась рыться в сумочке. Прошла минута. Наконец она вытащила связку ключей и вложила их в ладонь дочери.

— Можешь заночевать там, Аннабель. В любом случае, дом теперь твой. А я не могу. Слишком много воспоминаний. Я просто недостаточно здорова, чтобы войти в тот дом.

Шварцман уставилась на мать. Когда она была маленькой, та редко бывала в Чарльстоне. Более того, после того как она закончила начальную школу, мать не появлялась там вообще. Во время каникул в Гринвилл всегда приезжала Ава. Почти тридцать лет назад…

— Что за воспоминания?