Экскалибур

Щит его представлял собою обтянутый кожей круг из ивовых досок; приколоченный поверх кожи тонкий лист отполированного серебра ярко сиял под солнцем. А теперь на щите появился новый символ. То был крест: алый крест из полос ткани, приклеенных к серебру. Христианский крест. Заметив мое изумление, Артур широко усмехнулся.

— Что, Дерфель, нравится?

— Ты сделался христианином, господин? — в ужасе проговорил я.

— Мы все сделались христианами, — объявил Артур, — и ты, кстати, тоже. Накали на огне лезвие копья и выжги знак креста на своих щитах.

Я сплюнул, дабы отвести зло.

— Чего ты от нас требуешь, господин?

— Ты меня слышал, Дерфель, — отозвался Артур, соскользнул со спины Лламрей и зашагал к южным укреплениям, откуда так хорошо просматривались вражеские позиции.

— Они все еще здесь, — отметил Артур. — Хорошо.

Ко мне присоединился Кунеглас — и он тоже расслышал Артуров приказ.

— Ты хочешь, чтобы мы все начертали крест на своих щитах? — переспросил он.

— От тебя я не вправе ничего требовать, о король, — промолвил Артур, — но если ты нанесешь крест на свой щит и на щиты своих людей, я буду признателен.

— Но почему? — яростно воскликнул Кунеглас. Он славился враждебностью к новой религии.

— Да потому, — объяснил Артур, по-прежнему глядя вниз, на врага, — что крест — это цена, которую мы заплатим за армию Гвента.

Кунеглас вытаращился на Артура так, словно ушам своим не верил.

— Неужто к нам идет Мэуриг? — охнул я.

— Нет, — отозвался Артур, оборачиваясь к нам, — не Мэуриг. Идет король Тевдрик. Славный старина Тевдрик.

Король Тевдрик, отец Мэурига, давным-давно отказался от трона и стал монахом. Артур ездил в Гвент увещевать старика.

— Я знал, что своего добьюсь, — сообщил мне Артур, — мы ж с Галахадом всю зиму Тевдрика обхаживали. — Поначалу, рассказывал Артур, старый король никак не хотел отказываться от своего благочестивого подвижничества, но прочие гвентцы присоединили свои голоса к уговорам Артура и Галахада, и, помолясь несколько ночей напролет в своей часовенке, Тевдрик неохотно объявил, что временно возвращает себе королевский титул и лично поведет гвентскую армию на юг. Мэуриг противился этому решению, в котором справедливо усмотрел упрек и унижение, но армия Гвента поддержала старого короля, и ныне гвентцы шли маршем на юг. — Но Гвент назначил свою цену, — признался Артур. — Мне пришлось преклонить колена перед их Богом и пообещать, что я припишу победу Ему; ну да я припишу победу любому богу по желанию Тевдрика, лишь бы он своих копейщиков привел.

— А чего еще от тебя потребовали? — осведомился проницательный Кунеглас.

Артур поморщился.

— Они хотят, чтобы ты пустил в Повис Мэуриговых миссионеров.

— И всего-то?

— Боюсь, у гвентцев сложилось впечатление, будто ты окажешь им добрый прием, — признался Артур. — Прости, о король. Это требование мне выдвинули лишь два дня назад, с подачи Мэурига, а тому надо было любой ценой спасать репутацию. — Кунеглас состроил гримасу. Он делал все, чтобы не допустить христианства в свое королевство, полагая, что Повису ни к чему беспорядки, неизбежно сопутствующие новой вере, но возражать Артуру не стал. Уж лучше в Повис войдут христиане, нежели саксы, должно быть, решил про себя он.

— Это все, что ты наобещал Тевдрику, господин? — подозрительно спросил я у Артура. Я еще не забыл, как Мэуриг требовал себе трон Думнонии и как Артур мечтал избавиться от этого бремени.

— О, такие переговоры всегда изобилуют скучными деталями, ну да пустяки это все, — беспечно отмахнулся Артур. — Да, признаться, я пообещал освободить Сэнсама. Он у нас теперь епископ Думнонии! И восстановлен в звании королевского советника. Это все Тевдрик настоял. Сколько раз я опрокидывал нашего славного епископа, а он — р-раз! — и снова на ногах. — Артур беспечно рассмеялся.

— Ты точно ничего больше не обещал, господин? — переспросил я, по-прежнему недоверчиво.

— Я наобещал достаточно, Дерфель, чтобы Гвент выступил нам на помощь, — твердо отрезал Артур. — Они будут здесь через два дня — шесть сотен первоклассных копейщиков! Даже Агрикола решил, что не так уж он и стар для ратной потехи. Помнишь Агриколу, Дерфель?

— Как же не помнить, господин, — отозвался я. Агрикола, старый полководец Тевдрика, возможно, и одряхлел с годами, но он по-прежнему — один из самых прославленных воинов Британии.