Экскалибур

— Скажи Мерлину, — велел я, — что лорд Дерфель принес ему последнее из Сокровищ. — Я постарался произнести эти слова сколь можно более торжественно, но на Черных щитов впечатления, похоже, не произвел. Тот, что помоложе, ушел наверх сообщить кому следует; тот, что постарше, добродушный рубаха-парень — ну да копейщики Энгуса в большинстве своем таковы! — разговорился со мной. Черные щиты пришли из Деметии, королевства, что Энгус основал на западном побережье Британии, но ирландские копейщики Энгуса, пусть и захватчики, не внушали такой ненависти, как саксы. Ирландцы сражались с нами, воровали наше добро, обращали нас в рабство, они присвоили нашу землю, но они говорили на языке, схожем с нашим, их боги были и нашими богами, и, когда они с нами не воевали, они легко уживались с местными бриттами. Некоторые, вот, например, тот же Энгус, ныне вообще больше смахивали на бриттов, нежели на ирландцев: не его ли родная Ирландия всегда гордилась тем, что римляне ее так и не захватили, а теперь вот приняла религию, принесенную римлянами! Ирландцы обратились в христианство, хотя Владыки-из-за-Моря — ирландские короли вроде Энгуса, захватившие земли в Британии, по-прежнему держались старых богов. Будущей весной, ежели только обряды Мерлина не призовут богов нам на помощь, эти Черные щиты, конечно же, станут сражаться за Британию против саксов, подумал я про себя.

Спустился мне навстречу не кто иной, как юный принц Гавейн. Он гордо прошествовал вниз по тропе в своих выбеленных известкой доспехах, хотя, надо признать, великолепие его малость подпортилось — он поскользнулся в луже и несколько ярдов проехался на заднице.

— Лорд Дерфель! — закричал он, неуклюже поднимаясь на ноги. — Лорд Дерфель! Сюда, сюда! Добро пожаловать! — Я направился к нему — и Гавейн просиял широкой улыбкой. — Ну разве не потрясающе? — спросил он.

— Еще не знаю, о принц.

— Победа! — ликовал он, осторожно обходя слякотное место, на котором поскользнулся прежде. — Великий труд! Помолимся же, чтобы труд этот не пропал втуне.

— Вся Британия о том молится, кроме разве христиан, — проговорил я.

— Спустя три дня, лорд Дерфель, в Британии не останется более христиан, — заверил он меня, — ибо к тому времени все узрят истинных богов. Если, конечно, дождь не пойдет, — встревоженно добавил Гавейн. Он поглядел на небо, на зловещие тучи, и чуть не расплакался.

— Дождь? — не понял я.

— Или, может, это тучи заслонят от нас богов. Дождь или тучи, я толком не понял, а Мерлин злится. Он ничего не объясняет, но думается, это дождь нам враждебен или, может, все-таки туча. — Он помолчал с разнесчастным видом. — Или и то и другое. Я спросил Нимуэ, да только она меня не жалует, — убито признался Гавейн, — так что я не знаю доподлинно, но прошу богов о ясном небе. А последнее время все пасмурно, тучи идут и идут; небось это христиане молятся о дожде. А ты правда привез Экскалибур?

Я развернул ткань, извлек на свет меч в ножнах и повернул его рукоятью к Гавейну. В первое мгновение юноша не решался дотронуться до клинка, затем робко протянул руку и извлек Экскалибур из ножен. Благоговейно полюбовался клинком, коснулся пальцем выгравированных завитков и вырезанных по стали драконов.

— Сделан в Ином мире — самим Гофанноном, — потрясенно выдохнул он.

— Скорее откован в Ирландии, — немилосердно поправил я. При виде юношеского простодушия Гавейна меня отчего-то так и подмывало развеять эту благочестивую наивность.

— Нет, господин, — очень серьезно заверил он, — меч сделан в Ином мире. — И он почтительно вернул мне Экскалибур. — Пойдем, господин, — позвал Гавейн, увлекая меня за собой, но вновь поскользнулся в грязи и отчаянно замахал руками, пытаясь не упасть. Его белый доспех, такой впечатляющий на расстоянии, изрядно облез, и поблек, и заляпался грязью, но сам Гавейн обладал несокрушимой уверенностью в себе: она-то и спасала положение, в противном случае юнец смотрелся бы просто смехотворно. Его длинные золотые волосы, небрежно заплетенные в косу, падали до поясницы. Мы уже вступили во входной коридор, петляющий между высокими земляными валами. Я между делом спросил Гавейна, как он познакомился с Мерлином.

— О, я знаю Мерлина всю жизнь! — радостно заверил принц. — Он, видишь ли, приезжал ко двору моего отца, хотя в последнее время не так уж и часто, но когда я был ребенком, он там жил постоянно. Он был моим наставником.

— Твоим наставником? — изумленно произнес я. Я и впрямь удивился не на шутку: Мерлин ни словом не упоминал при мне ни про какого Гавейна, ну да старик всегда отличался скрытностью.

— Не грамоте, нет, — уточнил Гавейн, — буквам меня женщины учили. Нет, Мерлин научил меня моей судьбе. — Юноша смущенно улыбнулся. — Научил хранить себя в чистоте.

— В чистоте! — Я с любопытством воззрился на него. — Что, никаких женщин?

— Ни одной, господин, — простодушно признался он. — Так велит Мерлин. Во всяком случае, не сейчас; потом-то конечно. — Голос его прервался — и юноша залился краской.

— Вот уж не дивлюсь я, что ты молишься о ясном небе, — хмыкнул я.