Экскалибур

– Умнейший человек, – похвалила Гвиневера, вставая мне навстречу. На ней было кремовое платье, отделанное по подолу голубыми лентами, и саксонское ожерелье, подаренное мною на Минидд-Баддоне; рыжие волосы она собрала на макушке с помощью серебряной цепочки. Возможно, она самую малость и уступала в элегантности Гвиневере, памятной мне по прошлым, безмятежным временам, но и вооруженная воительница, что с таким упоением носилась верхом по полю боя, исчезла бесследно.

Я подошел ближе, она заулыбалась.

– Дерфель, да ты чистый!

– Я принял ванну, госпожа.

– И выжил! – мягко поддразнила Гвиневера, поцеловала меня в щеку – и мгновение-другое не выпускала моих плеч. – Я многим тебе обязана, – тихо проговорила она.

– Нет, госпожа, что ты, – возразил я, краснея, и высвободился.

Она посмеялась моему смущению, отошла и села в нише окна, что выходило на двор. Между камнями натекли дождевые лужицы; капля за каплей сбегали вниз по заляпанному фасаду храма, где стоял Артуров конь, привязанный к кольцу, вделанному в одну из колонн. Сообщать Гвиневере о возвращении Артура нужды не было: она наверняка видела, как он приехал.

– Кто с ним? – спросила она.

– Галахад, Сэнсам, Мордред и Энгус.

– А тебя, значит, на Артуров совет не позвали? – спросила она с ноткой былой насмешливости.

– Нет, госпожа, – признал я, тщетно пытаясь скрыть разочарование.

– Уверена, он про тебя не забыл.

– Надеюсь, госпожа, – отозвался я и затем, смущенно запинаясь, поведал, что Ланселот мертв. О том, как именно он умер, я распространяться не стал – сообщил о смерти, и все.

– Талиесин уже рассказал мне, – проговорила она, не поднимая глаз.

– А ему-то откуда знать? – удивился я. Ведь с момента казни Ланселота и нескольких часов не прошло, а Талиесина с нами не было.

– Прошлой ночью ему привиделся сон, – пояснила Гвиневера, а затем резким движением руки словно бы закрыла неприятную тему. – Ну и что же они там обсуждают? – полюбопытствовала она, оглядываясь на храм. – Никак девочку-невесту?

– Думается, да, госпожа, – кивнул я и поведал ей о предложении епископа Сэнсама Энгусу Макайрему: дескать, Арганте неплохо бы выйти замуж за Мордреда. – В жизни не слыхивал идеи хуже, – возмущенно заявил я.

– Ты правда так думаешь?

– Что за нелепая мысль!

– Это не Сэнсам придумал, а я, – улыбнулась Гвиневера.

Я уставился на нее во все глаза: в первое мгновение у меня даже дар речи отнялся.

– Ты, госпожа? – наконец выговорил я.

– Только смотри не говори никому, что это моя идея, – предупредила она. – Если Арганте прознает, что брак этот обсуждают с моей подачи, она и слушать ничего не станет. Девчонка скорее за свинопаса замуж выскочит, нежели за того, кого предложу я. Так что я послала за нашим малышом Сэнсамом и стала его смиренно расспрашивать, много ли правды в слухах про Арганте и Мордреда, и ну сетовать да жаловаться, дескать, мне даже подумать о том нестерпимо; отчего он, разумеется, еще больше загорелся этой мыслью, хотя ничем себя не выдал. Я даже всплакнула малость, умоляя его ни за что не говорить Арганте, как ненавистна мне эта мысль. К тому времени, Дерфель, они уже были все равно что женаты. – Гвиневера просияла торжествующей улыбкой.

– Но зачем? – недоумевал я. – Мордред и Арганте? От них же неприятностей не оберешься!

– Поженятся они или нет, пакостить они в любом случае не перестанут. А Мордреду, Дерфель, необходимо жениться, дабы произвести наследника, а значит, жениться ему должно по-королевски. – Гвиневера помолчала, потеребила ожерелье. – Признаюсь, я бы предпочла, чтобы наследников у Мордреда не было, ибо тогда по его смерти трон опустеет… – Договаривать она не стала, а в ответ на мой вопросительный взгляд изобразила трогательное простодушие. Или она надеялась, что Артур в итоге отберет трон у бездетного Мордреда? Но Артур никогда не хотел править. И тут меня осенило: если Мордред и впрямь умрет, тогда Гвидр, сын Гвиневеры, будет иметь столько же прав на трон, сколько любой другой. Должно быть, в лице моем отразилось понимание, потому что Гвиневера многозначительно улыбнулась. – Впрочем, что толку сейчас размышлять о наследовании? – продолжила она, не успел я и слова вставить. – Ведь Артур настаивает, чтобы Мордреду позволили жениться, буде он сам того пожелает, и похоже, мерзкому мальчишке Арганте весьма приглянулась. Я бы сказала, они отлично друг другу подходят. Две гадюки в вонючем гнезде.

– Так два Артуровых недруга объединятся против общего обидчика, – поморщился я.

– Ничуть не бывало, – возразила Гвиневера, затем вздохнула и поглядела в окно. – Ничуть не бывало – если мы дадим им то, чего они хотят, и если я дам Артуру то, чего хочет он. Ты ведь знаешь, о чем идет речь, верно?

Я на миг задумался – и понял все. Понял, о чем они с Артуром толковали всю ночь после битвы. Понял, что именно происходит сейчас в храме Минервы.

– Нет! – запротестовал я.

Гвиневера улыбнулась:

– Мне это тоже не по вкусу, Дерфель, но мне нужен Артур. И я должна дать ему то, чего он хочет. Я задолжала ему толику счастья, разве нет?

– Он намерен отказаться от власти? – спросил я, и Гвиневера кивнула.