Экскалибур

Впрочем, сражался Артур не много. Черные щиты Энгуса по-прежнему совершали набеги через западную границу Силурии, так что, защищаясь от подобных вторжений, Артур разместил тут и там небольшие гарнизоны копейщиков. На Энгуса он зла не держал, более того, считал его другом, но для Энгуса грабительский набег за чужим урожаем – искушение неодолимое: поди запрети чесаться блохастому псу! Северная граница Силурии причиняла куда больше беспокойства: там был Повис, а в Повисе, после смерти Кунегласа, воцарился хаос. Королем был провозглашен Пирддил, сын Кунегласа, но по меньшей мере с полдюжины могущественных вождей полагали, что на корону у них больше прав, чем у Пирддила, – или, по крайней мере, достанет силы захватить корону, – так что некогда могущественное королевство Повис пришло в упадок и превратилось в арену кровавых свар. Гвинедд, обнищавшая страна к северу от Повиса, грабила его безнаказанно, военные отряды дрались друг с другом, заключали краткосрочные союзы и тут же их нарушали, зверски изничтожали семьи друг друга, а когда сами оказывались под угрозой избиения, отступали в горы. У Пирддила оставалось довольно верных копейщиков, чтобы удержать трон, но на то, чтобы обуздать мятежных вождей, их уже не хватало.

– Думается, нам придется вмешаться, – сказал мне Артур.

– Нам, господин?

– Нам с Мэуригом. Да знаю я, знаю, войну он ненавидит, но рано или поздно в Повисе убьют какого-нибудь проповедника, а то и не одного, и подозреваю, что эти смерти вынудят его выслать копейщиков Пирддилу на подмогу. Ну, при условии, что Пирддил согласится ввести в Повисе христианство, а именно так он, несомненно, и поступит, если тем самым вернет себе королевство. А если Мэуриг отправится на войну, то небось и меня с собой позовет. Ему всяко предпочтительнее, чтобы гибли мои люди, а не его.

– Под христианским знаменем? – мрачно осведомился я.

– Вряд ли он потребует иного, – невозмутимо отозвался Артур. – В Силурии я у него – сборщик налогов, так отчего бы мне не стать его военным вождем в Повисе? – Он криво усмехнулся такой перспективе и опасливо глянул на меня. – Есть еще одна причина, почему Гвидр с Морвенной должны пожениться по христианскому обычаю, – промолвил он, помолчав.

– А именно? – подсказал я: было ясно, что эта причина вгоняет его в смущение.

– Что, если у Мордреда с Арганте детей так и не будет? – ответил он вопросом на вопрос.

Откликнулся я не сразу. Когда мы с Гвиневерой беседовали в Аква-Сулис, она намекала на такую возможность, да только мне в это не верилось. Так я и сказал.

– Но ведь если они окажутся бездетны, – гнул свое Артур, – у кого будет больше прав на королевский титул Думнонии?

– У тебя, конечно, – твердо объявил я. Артур был сыном Утера, пусть и незаконнорожденным; других сыновей, способных претендовать на трон, у покойного короля не осталось.

– Нет-нет, – быстро возразил он. – Я этого не хочу. И никогда не хотел.

Я глянул вниз, на Гвиневеру, подозревая, что вопрос о наследовании Мордреду подняла она.

– Значит, Гвидр? – догадался я.

– Значит, Гвидр, – согласился Артур.

– А Гвидр того хочет?

– Думаю, да. Мальчик больше прислушивается к матери, чем ко мне.

– А ты не хочешь, чтобы Гвидр стал королем?

– Пусть решает сам, – отозвался Артур. – Если у Мордреда не будет наследника, а Гвидр пожелает заявить притязания на трон, я поддержу его. – Он глядел вниз, на Гвиневеру, и я догадался, что за этими честолюбивыми планами стоит не кто иной, как она. Она всегда мечтала быть женой короля, но, на худой конец, можно и матерью, раз Артур от власти отказывается. – Но, как сам ты говоришь, в такое верится слабо. От души надеюсь, у Мордреда народится множество сыновей, но если нет и если на трон взойдет Гвидр, ему понадобится поддержка христиан. Ныне в Думнонии заправляют христиане, верно?

– Верно, господин, – мрачно подтвердил я.

– Так что с политической точки зрения весьма разумно сочетать Гвидра браком по христианскому обряду, – докончил Артур и лукаво улыбнулся мне. – Видишь, как близка твоя дочь к тому, чтобы стать королевой? – По правде сказать, раньше мне такое и в голову не приходило; должно быть, на лице моем отразилась вся гамма чувств, потому что Артур рассмеялся. – Христианский брак – не то, чего бы мне хотелось для Гвидра с Морвенной, – признался он. – Я, например, предпочел бы, чтобы их поженил Мерлин.

– Есть о нем вести, господин? – жадно спросил я.

– Нет. Я думал, может, ты чего знаешь.

– Разные ходят слухи, – отозвался я.

Мерлина вот уж год как не видели. Он уехал с Минидд-Баддона, увозя с собою Гавейновы останки, или по крайней мере узел с обожженными, хрупкими и ломкими костями Гавейна и толикой пепла – будь то прах мертвого принца или древесная зола, – и с тех пор как сквозь землю провалился. Поговаривали, будто Мерлин ушел в Иной мир; кое-кто уверял, что он в Ирландии, а не то так в западных горах, но доподлинно никто ничего не знал. Старик сказал мне, что намерен помогать Нимуэ, но где Нимуэ, люди тоже не ведали.

Артур встал, отряхнул со штанов травинки.