Экскалибур

– Что-нибудь серьезное? – вопросил Мэуриг, причем по тону его явствовало, что он от души надеется на роковой исход. – Уповаю, что нет, – торопливо добавил он, – но Артур стар, а стариков частенько губит какой-нибудь пустяк, от которого юнец просто отмахнется.

– Я бы не назвал Артура стариком, – возразил я.

– Так ему ж почти пятьдесят! – возмущенно напомнил Мэуриг.

– Ну, до пятидесяти еще года-другого недостает, – возразил я.

– Все равно Артур стар, – настаивал Мэуриг, – стар!

Король примолк, и я окинул взглядом дворцовый зал. Освещали его бронзовые чаши, до краев наполненные маслом, в котором плавали зажженные фитили. Если не считать пяти лож и низкого столика, никакой другой мебели там не было; единственным украшением служил резной крест с изображением Христа, висящий высоко на стене. Епископ обгладывал свиное ребро, Передур сидел молча, а Галахад, в душе явно забавляясь, наблюдал за королем. Мэуриг вновь принялся ковырять в зубах, затем ткнул зубочисткой из слоновой кости в мою сторону.

– Что станется, если Мордред умрет? – Мэуриг часто-часто заморгал – как всегда, когда нервничал.

– Придется найти нового короля, о король, – небрежно обронил я, как если бы вопрос меня нисколько не занимал.

– Это я понял, – язвительно отозвался Мэуриг, – но кого?

– Решать лордам Думнонии, – уклончиво отозвался я.

– И выберут они Гвидра? – Король вновь заморгал, призывая меня к ответу. – Вот что я слышал: Гвидра они выберут! Я прав?

Я промолчал. Вместо меня заговорил Галахад.

– У Гвидра, несомненно, есть право на трон, о король, – промолвил он, осторожно выбирая слова.

– Нет у него никаких прав, нет! Нету! – яростно взвизгнул Мэуриг. – Надо ли напоминать, что его отец – бастард?

– Как и я, о король, – вмешался я.

Мэуриг пропустил мои слова мимо ушей.

– «Сын блудницы не может войти в общество Господне»! – настаивал он. – Так сказано в Писании. Верно ли, епископ?

– «Сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество Господне»[5], о король, – нараспев протянул Лладарн и осенил себя крестом. – Восславим же Его мудрое наставление, о король.

– Вот! – возгласил Мэуриг, словно доказал тем самым свою правоту.

Я улыбнулся.

– О король, – мягко напомнил я, – кабы мы отказывали в королевском сане потомкам бастардов, у нас бы не было королей.

Мэуриг не сводил с меня тусклых, выпученных глаз, пытаясь решить, не оскорбил ли я, часом, его собственных предков, но в конце концов предпочел не затевать ссоры.

– Гвидр молод, – промолвил он наконец, – и Гвидр – не сын короля. Саксы набирают силу; Повисом управляют из рук вон плохо. Британии недостает вождей, лорд Дерфель, у Британии нужда в сильных королях!

– И всякий день поем мы осанну, ибо твоя драгоценная персона подтверждает обратное, о король, – угоднически вставил Лладарн.

Я подумал было, что епископская лесть – не более чем учтивый отклик, вроде тех бессмысленных похвал, которыми придворные неизменно осыпают королей, но Мэуриг принял эти слова за прописную истину.

– Вот именно! – пылко воскликнул он и вылупился на меня, словно ожидая, что и я в свой черед присоединюсь к славословиям епископа.

– А кого ты хотел бы видеть на троне Думнонии, о король? – спросил я.

Мэуриг вновь часто-часто заморгал: мой вопрос явственно привел его в замешательство. Ответ был очевиден: Мэуриг мечтал о троне для себя. Он попытался было протянуть к нему руку еще до Минидд-Баддона; упрямо настаивая, что гвентская армия не придет Артуру на помощь в борьбе с саксами, пока Артур не сложит с себя власть, Мэуриг рассчитывал ослабить Думнонию в надежде, что в один прекрасный день трон опустеет. И вот теперь наконец-то подвернулся удобный случай, хотя о собственных своих притязаниях Мэуриг не смел объявить открыто, пока о смерти Мордреда не стало известно наверняка.

– Я поддержу того, кто выкажет себя верным сыном Господа нашего Иисуса Христа, – промолвил он, осеняя себя крестом. – Иначе поступить я не могу, ибо я служу Всемогущему Господу.

– Восславим же Его! – тут же встрял епископ.

– И ведомо мне доподлинно, лорд Дерфель, – убежденно продолжал Мэуриг, – что христиане Думнонии ежечасно взывают и молятся о достойном христианском правителе. Взывают и молятся!

– И кто же это осведомляет тебя о содержании их молитв, о король? – спросил я столь язвительно, что бедный Передур заметно встревожился. Мэуриг не ответил, да я ответа и не ждал. – Уж не епископ ли Сэнсам? – подсказал я, и по негодующему выражению лица Мэурига понял, что прав.

– С чего ты взял, будто Сэнсаму есть что сказать на этот счет? – осведомился Мэуриг, покраснев до корней волос.

– Сэнсам родом из Гвента, разве нет, о король? – откликнулся я, и Мэуриг побагровел еще гуще. Не приходилось сомневаться, что Сэнсам и впрямь плетет интриги, дабы посадить Мэурига на думнонийский трон; ведь благодарный Мэуриг, конечно же, наделил бы Сэнсама еще большей властью. – Но не думаю, что христиане Думнонии нуждаются в твоей защите, о король, – продолжал я, – равно как и в защите Сэнсама. Гвидр, как и его отец, друг твоей вере.