Эксклюзивное право на любовь

«Наверное, я просто придираюсь» – думал он, замахиваясь топором на здоровенный чурбак, – «Мать вон чуть ли не из кожи лезет, так хочет показать, как она хорошо относится к нам. Мало ли что когда было, но теперь, кажется, она поняла, что я не буду вечно привязан к ее юбке. Да вроде и приняла Ниточку мою нормально, вон как заботится о ней…».

Основания переживать у него были. Ведь не первый же раз он пытался построить свою семью. Была у него девушка…

Давно, шесть лет назад. Ему самому-то тогда только-только двадцать исполнилось. Влюбился он тогда, как говорится, по уши. Пылинки готов был с нее сдувать, на руках носить. Привел домой, сказал: «Женюсь, мама!». Не спросил, а перед фактом поставил. Ведь мужчина должен жену в дом приводить, а у него только этот дом был, с мамой. Ну и началось…

Скандалы, слезы, ссоры, бесконечные упреки… Началось сразу, чуть ли не с первого дня. Каждая из них по отдельности холили его и лелеяли. Но стоило им оказаться всем втроем, как обе женщины превращались просто в змей, кусались и жалили друг друга, да и ему доставалось.

Как он старался их примирить! Говорил, вы же обе меня любите, и я вас люблю, ну что вам делить?

– Знаешь, сынок, – сказала ему мама однажды, – та авария у меня мужа забрала, отца твоего, так рано… И пожить-то с ним толком не успели… А как любили мы с ним друг друга! И сыночка моего старшего, братика твоего… Мне когда сказали, что убило их, я чуть с ума не сошла… В тот же час за ними была готова… Только ты меня на этом свете и удержал. А теперь… Не могу я смотреть, как эта дрянь тебя от меня уводит! Ладно, была бы девка хорошая, но она ж дрянь, мразь первостатейная!

Никакой дрянью она, конечно, не была. Нормальная девушка из нормальной, вполне интеллигентной семьи. Вежливая, воспитанная. Но маму было не переубедить. И склоки продолжались. Как он ни просил обеих женщин пойти на уступки, ни одна не соглашалась. Они просто готовы разорвать его на кусочки, так ему казалось. И ему в этих ссорах тоже доставалось немало.

Сколько было упреков: «Ты родную мать готов на эту… променять!» с одной стороны, и: «Всю жизнь за мамашину юбку держаться будешь? Ты зачем на мне женился, если тебе только мама нужна?».

В итоге случилось неизбежное – его поставили перед выбором: «Или я – или она!!!». Причем поставили обе, в один и тот же день.

Честно признать, он не выдержал такого давления. Собрал вещички, покидал в чемодан и уехал на две недели – подумать. Все две недели проторчал у друга и сломал всю голову, пытаясь найти выход. И решился.

Ехал обратно, как на крыльях летел. Они с женой уедут. Будут жить отдельно. Пусть будет тяжело, пусть будет не хватать денег, это все решится со временем! Он хотел, чтобы его милая ни в чем не нуждалась, но понял, что дальше жить под одной крышей все вместе они точно не смогут…

Приехал. Мама встретила ласково, обнимала, целовала. Она аж светилась от счастья.

– А где?..

– Ушла! – отрезала мать, не давая ему даже спросить. – Уехала. Заявила, что не хочет всю жизнь с маменькиным сынком жить. Наговорила мне тут всего… Дрянь такая! И про тебя такое говорила, сказать стыдно!

Это было ударом. Он уже напредставлял себе их новую счастливую жизнь, а тут как ушат холодной воды…

Конечно, он ездил за ней. Умолял вернуться, попробовать заново, сначала, на новом месте, только вдвоем. Но что-то сломалось в ней за те две недели. А может и раньше.

– Хочешь свое счастье найти – живи один. Или с матерью живи, но тогда девушкам голову не морочь. Она жизни никому не даст. Она же чокнутая у тебя! Так что решай сам, как тебе дальше быть. Будь счастлив!

И все. Закрыла перед ним дверь.

Этот стук закрытой двери, такой окончательный и бесповоротный, долго еще его преследовал. Нет, он бы не сдался так просто, он бы боролся, если бы не прочитал в ее глазах так ясно – это конец! Абсолютный. Черта, из-за которой нет возврата.

Как же плохо ему тогда было!

Несколько дней потом он старался с матерью совсем не общаться. Боялся, что если хотя бы просто заговорит с ней, то не выдержит, сорвется, нагрубит… И мать ходила вокруг него кругами, тихая, грустная. В глаза заглядывала, все ластилась к нему. Потом однажды не выдержала. Схватила его за руку, когда он собирался выйти из дома воздухом подышать.

– Андрюша, сыночек, ну за что ты так со мной? – и разрыдалась. Да так горько и так искренне, что он растерялся. И растаял. Это же была его мама.

– Ты прости меня, сын, – говорила она потом, чуть успокоившись, – может я и не права была, что так поступаю. Не хотела тебе говорить, это ж все-таки тяжело так… Только понимаешь, не один раз я уже замечала, как твоя женушка другим глазки строит.

– Мама! Ну что ты такое говоришь?

– Знаю я, что говорю! – оборвала она его. – Это тебе любовь глаза застила. А мне со стороны все ой как видно было! Как она, не стесняясь, из-за твоего же плеча другим авансы делала!

– Мама!

– Да, сын, так и было! – горячо воскликнула она. – Не веришь мне, вон, соседей спроси – Марью Юрьевну там, или Петра Васильевича… Да хоть кого! Ты один как слепой ходил, а так-то вся округа в курсе!