Эксклюзивный мачо

– Был уверен, она тебя быстро вытурит. Ей не нравилось, когда кто-то совал нос в ее дела. Когда ты слиняла, я поднялся к ней.

– Она случайно чемодан не собирала?

– Она порнуху смотрела, если тебе интересно. Мы выпили и полчаса поговорили. Я пытался уз­нать, нет ли у нее проблем, она заверила, что нет. Тогда я спросил про Аньку. Ее убийство у Веры вы­звало недоумение. Убить ее мог только сумасшед­ший, это ее слова, а не мои. Или ты из-за твоего Де­да. Других кандидатур она не видела. Потом приня­лась жаловаться на Никифорова.

– Ты с ним знаком?

– От нее слышал. У него были проблемы, де­нежные, и она обращалась ко мне.

– Помог?

– Нет. Одно дело помочь ей, и совсем другое…

– Может, ты ревновал? Это напрямую относит­ся к делу, – поспешила заверить я, видя, как пере­косилась его физиономия. Он вздохнул, как перед прыжком в воду, должно быть, собирался с силами.

– Повторяю для тупых: она не в моем вкусе. Она была женой моего друга, и я не должен был с ней трахаться. Не должен.

– Но ты трахнулся и после этого стал чувство­вать себя виноватым.

– Если ты видишь это так, я не возражаю.

– На какой предмет жаловалась?

– На обычный. Все мужики козлы и прочее. Спал с Анькой. Нашел с кем. И прочее в том же ду­хе. Она была здорово навеселе, и разговор вышел бессвязный. Я простился и сказал, что в случае каких-либо сложностей ей стоит позвонить мне.

– Тебе не показалось, что она чего-то боится?

– Чтобы узнать это, я и приехал. Ничего она не боялась. На испуганную она точно похожа не была. Иначе бы я оставил с ней кого-то из ребят.

– Ты и ей разрешил рассказать о твоей связи с Анной?

– Я удивился, с какой стати она сделала из это­го тайну? Вера ответила: “Не хотела тебя впутывать во все это”. В принципе, правильно. Базары в ментовке мне ни к чему.

– Но мне ты соврал. Почему?

– Ты действовала мне на нервы, – отрезал он.

– О Райзмане вы с Верой говорили?

– Конечно. И она, и я были уверены: застрели­ли его из-за каких-то темных делишек. Папаша кра­деное скупал, может, и Артур, почем мне знать? Я в чужие дела не лезу.

– В котором часу ты уехал?

– Дома был в три. От Веры до моего дома на ма­шине двадцать минут.

– Убили ее где-то около четырех, – заметила я.

– Я в это время с бабой был. Ментам на это, ко­нечно, начхать, раз она шлюха, к тому же из моего кабака, а тебе говорю, чтоб избавить от лишних мыслей.

– Так я в этом смысле ничуть не лучше мен­тов, – поспешила я порадовать его. Он только хмык­нул. – Девушка тебя дома ждала?

– Нет, вызвал ее по телефону. Захотелось жен­ской ласки. Ее парень из охраны “Шанхая” приво­зил, впрочем, тебе и парень не указ.

– Звонил ты в “Шанхай” или нет, можно прове­рить.

– Проверь. Я звонил. И был с бабой. Она уехала часов в восемь.

– Чего ж в такую рань девушку выгнал?

– А тебя твой Дед до обеда оставляет?

– До обеда нет, ему на службу рано. Скажи-ка лучше, Вера ключи от квартиры кому-нибудь давала?

– Вряд ли. Почти уверен, что нет. Она была скуповата и за барахло свое переживала.

– А у Никифорова ключей не было?

– Она мне ничего об этом не говорила, но не думаю, что она изменила своим привычкам.

– Веру убили в прихожей. Здесь два варианта: либо она дверь кому-то сама открыла, либо услышала шум, когда ее открывали отмычкой. Ты вот, к при­меру, с моей дверью отлично справился.

– Я не обращал внимания на ее замки, но вряд ли это что-то особенное. Тому, кто знает в этом толк, дело двух минут.

– Именно столько ты потратил на мою дверь?

– Тебе замок пора менять, хлипкий, на такой и минуты за глаза.

– Если она сама открыла дверь, это должен был быть кто-то из хороших знакомых. Никифоров, на­пример. Но у него на ту ночь алиби. Вряд ли Петр Сафронов станет его выгораживать, ведь к Вере он был очень привязан.

– Петечка? Да, она о нем рассказывала. А на­счет того, чтобы что-то слышала… Она много выпи­ла и, по идее, должна была крепко спать. Хотя могла и вовсе не ложиться, она баба железная, запросто просидит всю ночь, и коньяка в нее вольется неме­рено.

– На ней был халат, тебя она тоже в халате встре­чала?

– Передо мной она ходила нагишом, еще спра­шивала, не интересуюсь ли я ее прелестями.

– Не интересовался?

– Повторяю в который раз: она не в моем вкусе.

– Слушай, а ты терпеливый парень. Я не о себе, хотя и тут ты на высоте, я о Вере: ходит баба перед тобой голая, а ты ничего, разговоры разговариваешь. А мне рассказывали, что ты за меньшее готов в окно выбросить. Врут?

– Тебя бы выбросил с охотой… Ты пойми, как муж погиб, у нее начисто башню снесло. Она хоть и храбрилась, но жизни была не рада. За что ж в окно? Можно потерпеть.

– А ведь прав Вешняков, – покачала я головой.

– Кто это?

– Мент. Он утверждал, что ты, в сущности, нор­мальный парень.

– Большое ему за это спасибо. Сплю и вижу, чтоб обо мне менты доброе слово сказали.

– А ты не ерничай. Одно дело помогать всякой сволочи, даже если это в твоих интересах, другое – нормальному парню.

– Рад, что ты разглядела во мне человека. Я в тебе пока ничего не разглядел, но буду стараться.

– Мне нравятся старательные, дерзай. А пока вернемся к Вере. Кроме Никифорова, у нее были еще приятели?