Экскурсант (СИ)

   Но Саныч не успел. "Стекляшка" резким скачком стала чернотой самого космоса. В отсеке "Ботаника" как будто появилась дыра в космос, только без звезд. Воздух в отсеке моментально замерз и выпал в осадок на пол. Саныч вдруг потрогал пластину скафандра на спине. По периметру отсека начало стягиваться защитное поле, оно клубилось, хотя должно было быть совсем невидимым. Поле облизало Саныча и начало сжиматься вокруг черной "стекляшки". "Стекляшка" бушевала, постоянно меняя формы, но было видно, что она постепенно уменьшается.

   - Светлана, мы не то делаем! - закричал я, вдруг поняв. - Срочно дай поток энергии внутри поля или убери поле и накрой "стекляшку" потоком любой энергии. Она же просто голодная, сожрет сама себя.

   Из углов отсека тут же плеснули изумрудными канатами четыре зеленых лазера толщиной с руку. Поле исчезло. Наша черная мини дыра начала активно поглощать энергию. Текучесть форм прекратилась, вскоре перед нами снова повисло черное веретено, почти такое же, как в картинке, только без перевернутой капли внизу. Веретено постепенно теряло черноту, наливаясь жидким серебром. Светлана постепенно снижала мощность лазеров, чтобы не повредить Санычу, если "стекляшка" вдруг начнет отражать их свет. Скоро такой момент настал. Лазеры погасли, атмосфера в отсеке начал постепенно оживать.

   - Что за новогодняя задница? - сказал Саныч первую с момента фильма фразу. - У меня чуть скафандр не сдох.

   - Ты бы сам сдох, если бы без скафандра был, - сказал я. - Забери, кстати, кристалл, он на усике под веретеном висит. Саныч с опаской подошел к веретену. Усик с готовностью потянулся к Санычу. Саныч немного нервно взял кристалл и, наверное, от избытка чувств оставшегося в живых человека погладил бок веретена. От места прикосновения по веретену пробежали волны. Саныч погладил еще раз, волны на этот раз были меньше. Так Саныч стоял и гладил "стекляшку", чуть не угробившую его, пока она не перестала реагировать на прикосновения. Потом он, слегка пошатываясь, вышел из отсека с видом шахтера, отпахавшего три ночных смены подряд и сел за закрывшейся дверью отсека на пол.

   - Саныч, ты нафига ее гладил? - спросил я.

   - Всякая живая тварь ласку любит, - сказал Саныч. - Тебе, салаге, этого пока не понять. Я просто уверен, что она живая. А когда живая тварь сыта из нее можно веревки вить, как из меня, к примеру.

   Позднее мы не один раз пересматривали заснятую Светланой картинку из жизни "ушедших". Много было предположений на тему кто или что есть "стекляшка". Были и мнения, что "стекляшка" - это детеныш каплеобразных, и что каплеобразные - это паразиты, питающиеся энергией "стекляшек". Но все это были просто предположения. Просмотреть же еще один кристалл Саныч пока оказался не готов, да и время выхода из прыжка подходило.

   *****

   Сам прыжок оказался простым, по уже известному пути к станции "Зульсс" он был проделан практически "в яблочко". В рассчитанную точку вышли практически без отклонений, как будто в ней и были. Станцию нашли сразу, хотя живой ее назвать язык не поворачивался. Все наши открытия и проблемы "стекляшки" на какое-то время отошли на второй или даже третий план. Даже не слишком вооруженным глазом было видно, что в районе станции когда-то шел бой. Скорее всего, его нельзя бфло бы назвать крупномасштабным, и уж точно он не был судьбоносным для этой войны. Но, как и все бои на выживание, он был жестоким, ни одна из сторон в этой стычке не пыталась играть в рыцарей. Станция была скорее навигационной или перевалочной. Она висела в "пустом" космосе, рядом не было ни планетных систем, ни звезд типа "старых дев", так и не обзаведшихся планетами. На черном покрывале мироздания, утыканном слишком мелкими серебряными стразами далеких звезд, для глаз жителя Земли казалось темно и пусто. Совсем иная картина представлялась для "глаз" космического разведчика. Все окрестности станции оказались полем боя. Светлана, просканировав всеми доступными средствами окружающее пространство, сделала доклад, что опасности нет. В окрестностях станции не осталось ни кораблей вольдов, ни кораблей Содружества, могущих быть угрозой. Возможно, на поле боя могли остаться выжившие. Только вот тем, кому "посчастливилось" выжить в этом сражении, очень скоро погребальным саваном стала та же космическая пустота. Время беспощадно укрыло забвением и нападавших и защищающихся. Возможно, победители собрали "своих" и покинули поле боя, но это казалось маловероятным. Слишком уж нетронутым смотрелось это холодное и темное полотно.