Экскурсия в прошлое

— Значит, и внук твой кто по национальности? — Обрадовался такой смекалке председатель.

— Украинец. — Ответила бабка, не подозревая, что делает.

Когда она пришла домой с этой бумагой, мать сначала разозлилась, а потом от хохота никак не могла отделаться. Всё смеялась:

— Папа рус, мама рус, а Иван молдаван!..

Пришлось ей идти, переделывать метрику.

Жители севера

— Вспоминаю наш двор на улице Гоголя, продуктовый магазин в нашем доме с самым вкусным мороженым. Как перебегали дамбу, идя в школу номер тридцать, и, возвращаясь домой, катались с горки на портфелях возле подземного перехода. Помню огромные сугробы, в которых выкапывали целые лабиринты. И прав тот, кто говорит, что на севере особенные люди: добрые и отзывчивые! Поверьте, таких я больше нигде не встречала. И забыть свой самый любимый и родной город невозможно. Только очень жаль, что нет возможности приехать туда ещё хоть ненадолго!

— Помню, ехал в поезде ЭР-200. Из Москвы в Санкт-Петербург. В вагоне-ресторане подсели два педагога. Один из политехнического, другой из Горного. Говорю, что учился в ЛГИ, только в Воркутинском филиале. Как он обрадовался, что я из Воркуты. И рассказал историю из восьмидесятых годов. Как однажды попали в пургу… Как оставили машину… Как было тяжело и страшно… На их счастье с ними был Воркутинец.

«Еле дошли до посёлка, где заснеженные бараки, из которых торчали одни антенны. В первое окно, где свет горел, постучались. Открылась дверь и на пороге стоял огромный…

„Наверное, шахтёр!“ — Сказал преподаватель.

Вот тут и произошло самое страшное! Воркутинец попросился в туалет!.. Я думал, нас, за эту выходку убьют! Но ничего подобного!.. Нас пригласили, накормили и дали возможность переждать пургу. Да! Какие замечательные люди — эти Воркутинцы! — И добавил, — Попросись в туалет в Москве или в Санкт-Петербурге, в лучшем случае пошлют… Или скинут с лестницы».

Да, там, за полярным кругом на 67-ой параллели, иначе нельзя. Там пьяные по улицам не валялись. Каждый знал, что, не дай бог, он окажется в таком же положении?! Поэтому помогали друг другу, спасали друг друга. Продукты хранили в общем тамбуре на полочках, и никто никогда не брал чужого. Замков в дверях не было. А зачем они нужны? От кого закрываться?!

— А ещё Воркута конца 50-х — начала 60-х — это мощный культурный слой. Писатели, артисты, музыканты. Не все же уезжали сразу после освобождения…

— Помню, это было в шестом классе. Наша классная руководительница Тамара Ефимовна Бачило повела весь наш класс на творческую встречу с московскими писателями. Был жуткий мороз. Всё проходило в каком-то деревянном доме культуры, не то строителей, не то железнодорожников. Дерево трещало от низкой температуры. Мне хорошо запомнился молоденький, начинающий писатель Аркадий Арканов. Он читал свои юмористические рассказы, а за спиной его на сцене важно восседали московские писатели, и смеялись вместе с залом. Вдруг Арканов остановился на полуслове, ему что то шептали его товарищи, он бросил свою книжку и пулей выбежал на улицу. За ним, немного помявшись, короткими перебежками, последовали все писатели со сцены. А затем и весь зал. Толпа замерла, и устремила свои взоры на небо. Там в ясном и чёрном небе, играя невообразимыми красками, гипнотизируя всех и вся, полыхало СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ. Арканов заплакал…

— СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ! — С восторгом вспоминала Тамара. — Такого больше нет нигде. Ночью пришёл папа со второй смены в шахте. Разбудил нас, совсем маленьких. Мы обули валенки на голые ноги и кроличьи шубы на ночнушки, и на улицу в крутой мороз. А там!!! Небо живое, всё переливается цветными стёклышками! Небо гуляло почти 20 минут. Мы стояли разинув рты и не ощущали холода.

А я не помню северного сияния. Видел его не раз, но совершенно ничего, как топором вырубило. Помню лишь, когда в первый раз это случилось, все взрослые весёлые были, кричали: «беги на улицу, смотри!». Я выбежал, как тут уже говорили, в валенках на босу ногу, в трикотажных тоненьких спортивных штанишках, в пальто почти на голое тело, без шапки!.. Забежал за угол дома, там, говорили, лучше видно, но дальше ничего не помню…

— Вспоминаю, конечно, уже не часто. Но если что-то вспоминается, то только хорошее. Помниться как рыли норы в снегу, потом их закрывали чем придётся что бы не завалило снегом, играли в хоккей, ходили на лыжах по району, как домой не мог попасть потому, что руки отмёрзли.

— Да, ходы в сугробах! Когда объявляли актированный день, играли в них целый день. Там было тепло. Мы прорывали ходы в сугробах, где-то с метр высотой, под небольшим уклоном, потом накрывали траншеи досками, от товарных вагонов, снег продолжал сыпать, и получались лабиринты под снегом. Жил я в посёлке Горняцком. Мороженное круглый год в магазинах! Каток на шахте «Комсомольской».