Экслибрис

Самые ранние комментаторы полагали, что родиной этих книг являлся Египет, Гермополис-Магна, который древние называли старейшим местом на земле. Считалось, что эти книги были откровениями некоего жреца, известного египтянам под именем Тот, а их последователям-грекам под именем Гермес Трисмегист, или Гермес Триждывеличайший, которого Боккаччо называет «interpres secretorum », или «толкователь тайн». Тот – в египетской мифологии бог мудрости, счета и письма, который, согласно Phaedrus Сократа, дал миру арифметику, геометрию и письменность, а на досуге изобрел такие развлекательные игры, как шашки и кости. Полагали, что мудрые сочинения Тота изначально были вырезаны на каменных плитках, позднее их скопировали на листы папируса и в третьем столетии до Рождества Христова, во время правления Птолемея II, эти свитки привезли в недавно основанную Александрийскую библиотеку, где Птолемеи надеялись сохранить копии всех когда-либо написанных сочинений. Именно здесь, в Александрии, в этой великой библиотеке, давшей пристанище тысячам свитков и ученых, знаменитый историк Египта, священник по имени Манефон перевел египетские иероглифы откровений Тота на греческий язык.

И именно отсюда, из Александрии, герметический поток разливается, как Нил. Из великой библиотеки эти тексты распространяются во все уголки Древнего мира, и в последующие семь сотен лет любой заслуживающий внимания трактат – не важно, посвящен ли он был вопросам астрологии, истории, анатомии или медицины, – обязательно включал в себя какие-нибудь (на выбор автора) ссылки на этого египетского жреца, откровения которого, по общему мнению, были неисчерпаемыми источниками разнообразных знаний. Со временем поток этот замедляется, мельчает, разделяется на ручейки и – после указа императора Юстиниана, который закрыл академию в Афинах и сжег греческие свитки в Константинополе, – вовсе исчезает. Никто не слышал о герметических текстах в течение нескольких сотен лет. И вот, в начале девятого века, эти тексты появились в новом городе Багдаде, среди сабеев – религиозной секты немусульманского толка, которая пришла из северной Месопотамии. Они превозносили откровения Гермеса как священное писание, и их величайший писатель и учитель Табит ибн Курра утверждает, что сабейские тексты содержат «сокрытую мудрость». Но часть этой мудрости, видно, припрятали не слишком хорошо, поскольку вскоре она попала в руки мусульман. Следующее упоминание о Гермесе Трисмегисте уже встречается в труде «Китаб аль-улуф» мусульманского астролога Абу Машара, и алхимик ар-Рази изучает некий герметический текст под названием «Изумрудная скрижаль», являющийся частью более значительного сочинения, известного как «Книга о тайне творения».

Но вскоре после этих арабских писателей герметический поток сужается и исчезает из Багдада, опять-таки по политическим и религиозным причинам. Начиная с двенадцатого столетия строгая мусульманская ортодоксия торжествует во всем халифате, и о сабеях из Багдада больше нет ни слуху ни духу. Однако герметические сочинения вновь почти сразу всплывают на поверхность в Константинополе – этот город, возможно, подразумевается в расшифрованном мною стихе, – где в 1050 году в руки ученого монаха Михаила Пселла попадает поврежденный манускрипт, написанный на древне-сирийском, на языке сабеев. И вот одну из таких скопированных писцом на пергамент рукописей увозят из захваченного турками Константинополя, а в итоге, примерно четыре века спустя, она попадает во Флоренцию, в библиотеку Козимо де Медичи.

Но в какое же место этой длинной и запутанной истории может вписаться «Лабиринт мира»? Мне не удалось найти упоминания об этой книге ни среди герметических изданий, ни в комментариях к ним – нет их даже в Stromaties Климента Александрийского, который перечисляет названия нескольких десятков священных текстов, написанных Гермесом Трисмегистом. Судя по всему, «Лабиринт мира» был еще гуще окутан покровом тайны, чем остальные герметические книги.

Обескураженный итогом моих поисков, я выбрал для них несколько иное направление и нанял лодку до Шедуэлла, решив навестить бумажную фабрику Джона Тимбльби. Много лет я вел дела с Тимбльби, и, по моим подозрениям, именно его водяной знак «ДТ» был на вставленном в атлас листке. Но Тимбльби не смог сказать точно ни когда был сделан мой таинственный листок бумаги, ни кто был его покупателем.