Экспансия

Прошло две недели. Как и обещал Лок, он переговорил с князем насчёт того, чтобы перевести Алекса под свою руку. Теперь и бывший рыцарь ходил в белой одежде со значком тайника на стоячем воротнике. Единственное, на его рубахе были алые обшлага, что говорило об отсутствии дара ясновидца. Впрочем, тайники занимались не только чтением человеческих душ. По сути, выражаясь современным языком, их ведомство являлось войсковой разведкой. И тут таланты фон Гейера пригодились, и очень. Разъезды докладывали информацию, он анализировал, делал свои выводы, проверял и перепроверял некоторые неясные моменты и, наконец, выносил своё решение. К собственному удивлению, его прогнозы сбывались почти всегда. Лишь пару раз он ошибся, но настолько мало, что эти случаи можно было спокойно записать, как верные.

Жил он теперь в отдельной палатке, как и все, кто служил в тайниках. Это было не привилегией, а необходимостью, потому что дар, которым обладали большинство из них, не терпел больших скоплений людей, и отдельное жильё помогало отдыху и восстановлению организма. Что касается захваченной шпионки, то Алексу рассказали много интересного, происходившего с момента появления славов в Ниппонии, но не известного основной массе воинов. Так что рыцарь не раз чесал себе затылок, глядя на пленницу, которая так и осталась при нём. Против ожидания, она вела себя настолько покорно, что у него невольно закрадывались подозрения на её счёт. Но, увы, подтвердить он их не мог. Да и тайники, обладающие даром чтения душ, выслушав его сомнения и взглянув на ниппонку, только посмеивались да предлагали ему не заморачиваться глупыми вещами, а смотреть на жизнь проще. Девушка же встречала своего хозяина, возвращавшегося вечером домой, почтительным поклоном, торопливо накрывала стол, мыла посуду и даже стирала ему одежду. Словом, вела себя как послушная рабыня или служанка. Спала она на специально изготовленной под её рост небольшой лежанке. Впрочем, памятуя, как терпеливы люди, фон Гейер не расслаблялся и не терял бдительности в отношении её. Воины, поначалу косившиеся в её сторону, уже привыкли, когда гибкая тоненькая фигурка выскакивала из его палатки, спеша за водой к реке либо на кухню, где ей выдавали порцию её хозяина. Да и саму не обижали. Насчёт приставаний к ней как к женщине – даже и речи не было. Во-первых, среди славов такого не водилось от роду. Во-вторых, как-никак – собственность их товарища. Зачем чужое брать? Так что пользовалась пленница относительной свободой, по сравнению с прочими взятыми в рабство желтокожими, и задумай девушка сбежать, сделала бы это без труда. Но она оставалась в лагере, и, похоже, добровольно. А у фон Гейера как-то уже начинало входить в привычку слышать её звонкий голосок, когда она садилась за стол:

– Иттадакимас![84]

Дни шли за днями, и славы с нетерпением ожидали, когда громадные транспортники, построенные по образцу озёрных барж империи, вернутся с подкреплением и начнётся наконец продолжение похода. Да и уехавшие послы не возвращались, а что они донесли своим вождям, неизвестно. Прошло полтора месяца, и неожиданно вернулся разъезд, привёзший невысокого коренастого ниппонца, находящегося в сильном возбуждении. Тот размахивал руками, показывал в сторону гор, непрерывно что-то говоря на своём языке, и в отчаянии хватался за бритые виски, когда видел, что его не понимают. Наконец у карлика хватило ума показать на воинов, обступивших его, на лошадей, и тогда славы сообразили – дождались. Правда, не своих. На них надвигалась армия владыки Ниппонии, в спешке собранная тем со всех краёв своей земли. Высланные срочно разведчики, вернувшись, доложили, что ниппонец не солгал – действительно в дне пути движется огромная масса людей, всадников и повозок.

Доброжелателя накормили, отвели к остальным, которые находились среди славов. Впрочем, лагеря рабов больше не было. Всех давно отпустили по домам, и те вернулись в город. Зато каждое утро из Эдо являлась толпа желающих заработать, поскольку славы платили не просто щедро, а по-царски по нынешним временам – едой. Причём ни разу не было ни попыток саботажа, ни случаев вредительства. И вот – первая ласточка, когда сами ниппонцы предупредили своих завоевателей о том, что на них надвигается враг. Воины их государства.