Экспансия

Чего сыну мешать? Он в рыбацком городке дома. Тут у него и родня новая, и друзья, и знакомые. А отец, что отец? Мало они ещё друг друга знают. Но вот задуматься надо. Действительно, живёт он в слободе, где воины поселены. Хотя домик стоит дёшево. Только где покупать? В самой столице или в том же Торжке Старом или Новом? Или ещё куда податься? Пока до города портового добирался, определился: возьмёт он себе жильё в Жарком граде, что по пути в Тауантинсуйу. Там и тепло, кости ломаные и больные болеть не будут, и люди добрые. Когда ездил с поручением, познакомился. Да и земли неплохие. В отставку выйдет, можно будет себе и усадьбу завести. А пока – дом. Начнём с малого…

Времени до отправления на новую службу ещё много оставалось, потому, по прибытии в Торжок, как расплатился, нанял коня на станции и рванул туда, где решил осесть. За три недели добрался не особо спеша, устроился на постоялом дворе, приценился через чиновников к жилищу – выбрал себе большой светлый дом недалеко от города, вместе с землями. Дар-то бывшему тамплиеру щедро платил. Ну и купил сразу. Нанял работников, те земли расчистили, пахать начали, каналы оросительные проводить. Приехал с проверкой пернатый чиновник, посмотрел, как тамплиер хозяйствует, хмыкнул, уехал. Почему пернатый? Так он инка родом. А те всегда на голове свои шапки, перьями изукрашенные, таскают.

Потом приехали от него люди, объявили: мол, раз ты землю облагораживаешь, послабление тебе в податях и помощь от государства. Пригнали сотню рабов, как раз тех арабов, что славы из Европы притащили, велели к делу пристроить. Ну, тут-то проблем не возникло. Рабы к жаре привычные, да и… Хоть и скрипнул зубами рыцарь, когда увидел пленников, да только, видать, отравлен он уже образом жизни славов. Не стал над ними измываться, просто нанял надсмотрщиков да заставил работать. Не на износ, а по совести. Сколь могут. И кормил нормально. Арабы добро, как ни странно, оценили, особенно когда сувенир увидели на стене его спальни – щит прежний, с восьмиконечным крестом, да доспехи европейского образца, рыцарские. Сообразили, как нелегко бывшему храмовнику к ним по-людски относиться. Не подличали втихомолку, работали честно.

Ну а там и время настало возвращаться. Приехал гонец, грамоту привёз – пора. Выступает армия через три недели, так что давай, десятник, служба зовёт. Пора империи долг отдавать за добро, за ласку, за приём. А кому хозяйство оставить? Недолго думая, поехал в Жаркий град, нашёл того пернатого служивого, пояснил, что к чему. Вызов на службу императорскую показал, попросил присмотреть за домом, за хозяйством. На всякий случай, мало ли чего, судьба у воинов разная бывает, оставил и завещание – в случае гибели всё сыну и его матери, Гудрун Сванссон. Чиновник при нём всё записал, в качестве свидетельства руку чернилами намазал, к пергаменту приложил. Потом в свиток скрутил, печатью запечатал и в особый шкапчик уложил. За помощь да за труды и полушки не взял. Таковы его обязанности, так сказал. И пожелал воину удачи в походе да вернуться живым и здоровым. Да ещё пообещал известить наследников по поводу распоряжения. Мол, тоже так положено. А Алекс коня оседлал и в путь-дорогу отправился. Пока ехал, удивлялся: все дороги войсками забиты. Идут и пешие, и конные, и на турах диких. Тащат огнебои большие. Маршируют отряды воинов нового строя, ручницами вооружённые. Огромная сила двинулась. И ведь не поверишь, что всего двадцать лет назад во всей империи едва тридцать тысяч воинов набиралось! Впрочем, тогда и само государство в два раза меньше было.

Прибыл в Славград, явился на двор, где его сотня службу несла. Доложился сотнику. Тот хмыкнул довольно, отправил в казарму. Неделю ждали срока условленного. Но скучать не пришлось: оружие в порядок приводили, вновь выданное из арсеналов. Коней приучали к себе новых, чёрных. Ибо испокон веков княжеская сотня только на вороных ездила. Да и так дел хватало. Каждый день надо Дара сопровождать. Он то в один лагерь, то в другой, то ещё куда. Ни минуты на месте не сидел. Но наконец час настал. Проревел рог воинский, ударили барабаны войны, засвистели флейты инков, и двинулась армия вторжения в поход.