Экспансия II

— Если она есть, — кивнул Макайр. — Вы правы, педалируя на спасительном «если». Мы не вправе поддаваться панике и скатываться в тотальное недоверие друг к другу. Тогда нельзя работать, упаси нас бог от подозрительности, это к добру не приводит... Тем не менее, — Макайр ослепительно улыбнулся, — я позвонил маме, она у меня родом из Голландии, и спросил, кто ее посещал в последние годы из валлонцев, черт их всех знает, гестапо работало там во время оккупации очень лихо, глядишь, и зацепили кого...

«Он подталкивает меня к тому, чтобы я сказал о Кристине, — снова подумал Роумэн. — Это он не про себя сказал, он врет, что спрашивал маму о ее родственниках, это он спрашивал меня. Ай да Криста, ай да умница, как же она пронзительно и трагично предсказала, что, открыв ему все, я стану обыкновенным офицером разведки, перевербовавшим вражеского агента. А ведь я должен сказать, иначе придется жить с динамитом под кроватью... Я должен, он загнал меня в угол — правда, с моей подачи: если бы я не начал игру, отправив ему шифровку из Мадрида, он бы молчал. А он давит. Но тогда, выходит, я попал в десятку? Зачем бы ему иначе давить? Нападают только в том случае, если видят угрозу, — особенно в нашей работе».

— Мне бы хотелось послушать ваши рекомендации, Роберт. Что мне делать? Как будем играть? — спросил Роумэн.

— Хм... Думаете, я готов к ответу? Да и потом вы сильнее меня в разведке, за вами не только фронт, но и нацистская тюрьма, вы видели их во всех обличьях... У вас есть какие-нибудь предложения? Я не верю, что вы пришли ко мне без какого-то, хотя бы даже прикидочного, плана.

— У меня есть план.

— Какой?

— Ждать.

— Хотите вернуться в Испанию?

— Черт его знает...

— Вы готовы втянуться в игру? Если она действительно начнется? Или склонны к тому, чтобы отдать ФБР первого же человека от них, если он придет к вам?

— Зависит от вас. Если вы сочтете игру заслуживающей интереса, я поступлю так, как вы прикажете.

Макайр поморщился:

— Пол, мы в достаточной мере добро относимся друг к другу... Я не могу вам приказывать... Я могу рекомендовать, но только после того, как выслушаю вас и поделюсь вашей новостью с высоким шефом.

— Заместителем государственного секретаря?

— Видимо, да, вы того заслуживаете... Не допускаете мысли, что в Мадриде была какая-то темная афера?

— Все допускаю.

— Мне только не ясно — если поверить, что на вас действительно вышла какая-то тайная нацистская организация, — чего они от вас хотят? Ну, хорошо, компрометация: вы их старый агент, завербованный еще в гестаповской тюрьме, сломленный на пытках, контакт возобновлен после войны; служите за деньги; гонорар достаточно высок; все понимаю, но ведь каждая разведка обязана ставить перед любым агентом — а уж такого уровня, как вы, и подавно — конкретную задачу. Если бы они ориентировали вас на что-то — одно дело, можно было бы просчитать, кого интересует та или иная информация... А здесь все непонятно... «Организация Верена» предполагает, что Гаузнер мог быть русским агентом... Мог... Они не употребляют императива, сослагательное наклонение...

— Вы этому верите?

Макайр неожиданно жестко ответил:

— Сначала я хочу поверить всему, что исходит от немцев, чтобы потом, после проверки, не верить ничему.

— Значит, вы хотите, чтобы я был им подставлен?

— Боюсь, что это необходимо.

— На чем есть смысл подставиться?

— Я сейчас не готов к ответу... Может быть, атомная индустрия — это особенно интересует русских...

— А немцев?

— Они раздавлены, Пол. Им не дотянуться, нет необходимой экономической мощи, Германия превращена в картофельное поле Европы...

— Ой ли?

— Лично я был бы рад этому.

— Я тоже. Но жизнь отучила меня от иллюзорного мечтательства. Надо жить реальностью.

— Что ж, попробуем... Наших противников не могут не интересовать вопросы обороны, позиции Штатов в Латинской Америке, Китае, Греции, Италии... Это основные узлы, где сейчас скрещиваются наши интересы с русскими...

— Вы все же склонны считать визит Гаузнера и его коллег акцией русской секретной службы? Немцев отводите?

— Ни в коем случае. Я отвожу их — с вашей, кстати, подачи — только от атомного проекта и Китая. Греции, впрочем, тоже. Латинская Америка и Рим вполне могут интересовать их, там остались их опорные базы... От кого вы получили информацию по Гаузнеру, Пол? Может быть, нам стоит начать поиск, исходя именно из этого? По Брунну-Штирлицу — он, кстати, исчез из Мадрида — мы еще поговорим... Вы, случаем, не от него получили информацию на Гаузнера?

«Что ж ты так нетерпелив? — подумал Роумэн. — Зачем ты толкаешь меня на признание? Или ты боишься выказать знание, которое могло прийти только от немцев из Мюнхена?»

— Нет, Штирлиц не знал Гаузнера. Или очень талантливо скрыл это от меня... Где он? Информация еще не поступила?

— Ищем. А как вы думаете, где он может быть?

— Или он сейчас получает награду в Кремле, если поверить немцам, или отправился в Латинскую Америку.

Макайр кивнул:

— И я так думаю. Но он обложен, его найдут, если только он отправился в Латинскую Америку. Его найдут обязательно.