Экспансия — II

Я. — В таком случае, я имею все основания считать вас — по вашим же словам — недостойной личностью. Вы лжете без указания на то руководства... Я хочу ознакомить вас с письменным показанием, данным при свидетелях и под присягой работником консульского отдела вашего посольства Вернером Кубе. Зачитываю: "В конце марта сорок пятого года, вечером, что-то около шести часов, меня пригласил к себе советник посольства г-н Иоахим фон Шонс и сообщил, что я должен срочно собраться для того, чтобы вместе с ним выехать к парому, поскольку на борту произошел трагический случай, жертвой которого стала гражданка рейха Фрайтаг. Он поручил мне связаться с полицейскими властями и уведомить их, что крипо РСХА49 подозревает в преступлении некоего Штирлица, он же Бользен, и просит — в случае его появления на территории Швеции — немедленно задержать на предмет выдачи властям Великой Римской империи германской нации. Г-н фон Шонс сообщил, что первой же почтой сюда, в Стокгольм, будут пересланы отпечатки пальцев Штирлица (Бользена), который, как полагают в Берлине, является глубоко законспирированным русским агентом, уничтожившим Фрайтаг, поскольку она — истинный патриот рейха — командировалась в Швецию для содействия в успешном завершении мирных переговоров, которые в то время вели г-н Гиммлер и граф Бернадотт. На мой вопрос, зачем нужны отпечатки пальцев Штирлица (Бользена), если мы не знаем, каким образом убита фрау Дагмар-Ингрид Фрайтаг, г-н фон Шонс ответил, что отпечатки пальцев упомянутого выше преступника обнаружены на борту парома, в каюте несчастной, на стакане, в котором он дал ей смертельный яд, производящийся в секретных лабораториях ГПУ". Можете ознакомиться с показанием...

Он. — Я... Позвольте же... Тут какая-то ошибка...

Я. — Я дал слово не передавать документы о вашей работе на преступную организацию СД, пока не получу доказательств, что вы законченный лжец, Шонс. Слово, данное лжецу, теряет свою силу. Я предупреждал, что пенять вам придется на себя...

Он. — Не уходите... Пожалуйста... Я расскажу все.

Я. — Вы намерены рассказать мне все не только про эпизод с Фрайтаг, но и последующую эпопею, а именно — кто и когда, уже после окончания войны, приезжал к вам по этому вопросу? Да или нет?

Он. — Да. Я расскажу все, если вы подтвердите данное вами слово.

Я. — Мое слово я смогу подтвердить, когда вы кончите давать показания. Лишь чистосердечное признание во всем заставит меня выполнить свое обещание. И не потому, что я сочувствую вам, но оттого лишь, что намерен использовать вас в борьбе против тех, кто приезжал к вам после краха рейха и беседовал о Штирлице, являющемся, по словам этого человека, «русским агентом», а также о том, как вы должны оформить дело по обвинению Штирлица в отравлении Фрайтаг, чтобы это устроило местные власти и вынудило их выписать ордер на немедленное задержание Штирлица (Бользена), где бы он в настоящее время ни находился. Вам ясен мой интерес?

Он. — Да.

Я. — Начнем с фамилии человека, который к вам приезжал... Когда это было, назовите точную дату.

Он. — Тот человек представился мне Лорхом...

Я. — Я предъявляю вам к опознанию пятнадцать фотографий. Вот они. Укажите мне того человека, который приезжал к вам.

Он. — Вот он.

Я. — Вам известно, что настоящая фамилия этого человека Мерк? И в прошлом он был штурмбанфюрером СС?

Он. — Даю честное слово, мне неизвестно об этом.

Я. — Он вам об этом не говорил?

Он. — Нет.

Я. — По чьему поручению он приезжал к вам?

Он. — Господин Лорх...

Я. — Называйте его настоящей фамилией...

Он. — Господин Мерк, назвавший себя Лорхом, сказал, что он представляет патриотическую организацию германских офицеров во главе с участником антигитлеровского заговора генералом Вереном. Главная цель организации заключается в том, чтобы — по словам господина Мерка, представившегося мне Лорхом, — остановить проникновение русских на Запад. Он и обратился ко мне с просьбой проконсультировать его по поводу дела по убийству фрау Дагмар Фрайтаг русским секретным агентом, внедренным Мюллером в ряды гестапо. Он подчеркнул, что русский агент Штирлиц, он же Бользен, был доверенным сотрудником Мюллера, выполнявшим его наиболее деликатные поручения. Господин Мерк, назвавший себя Лорхом, сказал, что в данном эпизоде невозможен никакой срыв, Штирлиц, он же Бользен, должен быть ошельмован как военный преступник, настоящее «исчадие ада». Для этого он попросил меня встретиться с рядом журналистов, известных по моей прежней работе в посольстве, и выяснить меру их интереса к данному делу. Я встретился с рядом журналистов и сообщил господину Мерку, представившемуся мне Лорхом, что дело это, с точки зрения моих собеседников, будет представлять сенсационный интерес не только здесь, в Швеции, но и во всем мире...

Я. — Сколько денег вы получили он Мерка?

Он. — Я не получал от него никаких денег.

Я. — Видимо, вы плохо поняли мой вопрос... Я облегчу его: какую сумму выделил вам Мерк на консультирование этого вопроса?