Экспансия III

— Думаешь, все это время мне не лез сор в голову?! У нас один биолог читает курс о взаимоотношениях полов… Рекомендует женщинам — мы же дисциплинированные, честолюбивые — ставить себе ежедневные оценки за поведение: «Это будет держать вас в кулаке, гарантия семейного баланса абсолютна»… Я спросила: «А может, лучше просто любить того, кого любишь? Не свою к нему любовь, а его? Не пропуская все происходящее через себя, через то, как на это посмотрят и что подумают другие? Просто любить и поэтому быть счастливой?»

— Дай сигарету…

— Ты же не куришь…

— О, я раньше была такая заядлая курильщица! — Элизабет, наконец, улыбнулась. — Я бросила, когда вот этот должен был родиться, — она положила руку на голову Питера, совершенно не страшась, что мальчик проснется. А я бы не решилась так, подумала Кристина, она про них все знает, хотя никто ее этому не учил… Всему учат: и математике, и хорошему тону, и сексологии… Вот только этому жесту научить не смогут, врожденное…

— Хочешь, погадаем? — спросила Кристина.

— Веришь?

— Да.

— А я боюсь.

— Я начну с себя… А потом погадаю на Пола… Если захочешь, потом погадаем на Спарка…

Элизабет снова улыбнулась, жалко и растерянно:

— Нет. На меня. Я боюсь гадать на него и на маленьких. Давай погадаем на нас…

Криста отошла в нос каюты, открыла дверки стенного шкафчика, где хранилась посуда, отодвинула тарелки и достала из-за полки маленькую книжку в зеленом сафьяновом переплете.

— Называй страницу, — сказала она. — На меня.

— Первую сотню открывать неинтересно, — сказала Элизабет. — Это все заставляли учить в колледже, в зубах навязло… Давай так… Страница двести седьмая, сверху восьмая строка…

Жаль, что она не назвала цифру «семь», машинально подумала Кристина; прочитала текст:

— «Когда же будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками»…

— Дальше, — попросила Элизабет.

— По-моему, и так все понятно…

— Что, дальше плохо?

— Не знаю…

— Дальше, — повторила Элизабет, — я боюсь одной строки… Приходится много додумывать…

— Это ничего, если я закурю еще одну сигарету? — спросила Крис, кивнув на спящих мальчиков.

— Закурим вместе, — ответила Элизабет; она снова держала себя, стала прежней — спокойной и чуточку снисходительной.

— «Но снабди его от стад твоих, — продолжила Криста, — от гумна твоего и от точила… Дай ему, чем тебя благословил Господь… Помни, что и ты был рабом в стране Египетской и избавил тебя Господь, Бог твой, потому я тебе это и заповедую… Если же он скажет: „Не пойду я от тебя, потому что люблю тебя и дом твой“, возьми шило и приколи его ухо к двери, и будет он твоим рабом на век. Так поступай и с рабою твоей»…

Элизабет, наконец, весело засмеялась, ничуть не опасаясь, что мальчики проснутся, а Криста даже створки стенного шкафчика открывала осторожно, страшась, что запоют петли; бедненькая, как же трудно ей; сердце разорвано на три части, а я до сих пор не верю, что Пол по-настоящему мой муж… Чему ты не веришь, спросила она себя. Тому, что он «твой»? Или «муж»? Это разные понятия. В этом пустячном различии корень людских бед… «Мой» — собственность, «муж» — это мужчина, который позволяет себя любить, нежно и покорно принимает мою ласку; мужчина — это сила вообще; муж — сила, защищающая тебя, вот в чем разница…

— У тебя было прекрасное гадание, — сказала Элизабет, затягиваясь. — Хочешь, я буду толкователем?

Криста села рядом с ней, прижалась, ощутила ее опавшую грудь, вспомнила маму, дрогнула спиной, испугалась, что не сдержится, разревется; нельзя, ни в коем случае нельзя, ей труднее, чем мне!

— Тебе холодно? — спросила Элизабет, почувствовав, как вздрогнула спина Кристы. — Не простудилась?

— Нет, мало спала…

— Ты совсем не спала, бедненькая, — сказала Элизабет и подняла с ее лба тяжелые, шелестящие волосы. — Какая же ты у нас красивая… Совершенно григовская девочка… Не сердись, я темная, но Григ был норвежцем или финном?

— Не сержусь, — Криста прижалась к ней еще теснее. — Норвежцем. На тебя будем гадать?

— Обязательно… Страница триста пять, двенадцатая строка снизу.

Не открывая книгу, Криста спросила:

— Ты называешь цифры с каким-то смыслом? Или просто так?

Элизабет удивилась:

— А какой смысл может быть в цифрах?

Криста убежденно ответила:

— Может… Я почему-то боюсь цифру двенадцать… Хочешь перегадать?

— Так нельзя… Давай уж, что делать… Тем более, все это чепуха…

Криста нашла страницу:

— «Теперь иди и порази Амалика…»

— Дальше, — попросила Элизабет.

— «И истреби все, что у него».

— Дальше…

— «И не дай пощады ему»…

— Дочитай до конца строфы, Крис…

— «Но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла»… Чушь, да?

— Помолимся, а? — сказала Элизабет. — Какая же это чушь?

Они замерли; сигареты, оставленные в пепельнице, дымились; Кристина хотела потушить их; Элизабет махнула рукой, ерунда; мгновение побыли — каждая в себе самой — недвижными, потом Элизабет взяла свою сигарету и затянулась еще тяжелее:

— Знаешь, всегда все бывает наоборот… Чем хуже гадание, тем лучше в жизни…