Экспансия. Книга 2

Но больше всего меня поразили люди! Красивые мундиры, чистые офицеры, выправка, обхождение, галантность! Внутри здания все говорило о силе, мощи и красоте космического флота! Вот посмотришь на тое великолепие, и буквально почувствуешь, как тебя распирает желание записаться во флот! Молодым людям не показывают тесноту коридоров патрульных фрегатов, они не чувствуют, что такое жизнь при поврежденной прямым попаданием плазменного заряда системе жизнеобеспечения. Когда постоянный запах перепревших испражнений почти сотни человек разносится по всем отсекам. И самое главное, молодые люди, в своем большинстве почему-то думают, что они бессмертные, и тем большим шоком для них становятся вылетающие через пробоину в обшивке в открытый космос друзья и товарищи.

Вторым впечатлением было такое явление как постоянное лизоблюдство и угодничество младших перед старшими. И эта отвратительная картинка, внезапно, испортила мен все настроение. Вот как так можно унижаться. В этом плане я вспомнил своих людей на Фелиции, да и здесь тоже. Да уважение перед сильными воинами было, да могли отдать честь и вообще существует целый перечень ритуалов воинских приветствий, но тут, я увидел, как разодетые в парадные мундиры сшитые из натуральных тканей офицеры по-собачьи заглядывают в глаза старшим офицерам, как гордо носят за ними какие-то вещи и контейнеры. Причем имен никого из этих старших офицеров я не видел в сводках боевых действий. И глядя на эту картину, я уже начинал думать, что напроситься в именно в штаб, было ну очень неразумной идеей. Я же прогибаться не умею! Да служить могу, да могу воевать! Но вот так, прислуживаться, мне претит от все моей псионической души!

Лифт вознес меня…нет, не на самый верх, простыми практикантами занимался не командующий, делать ему больше было нечего. Нет, меня принял обычный адмирал, каких в каждом штабе полно. Хотя как принял, промариновался я в его приемной достаточно долго. Больше всего меня нервировали томные взгляды кукольного вида секретарши. И дело было не в том, что она мне понравилась, как раз нет, от таких произведений пластического искусства меня прямо воротит, но и показать я этого тоже не могу, так как именно конфликты с секретаршами, секретарями, помощниками, денщиками и прочими сопутствующими личностями, как правило, приводят к негативному отношению к тебе самого хозяина кабинета. Так как он обычно сам из него редко выходит, и пользуется «непредвзятым» мнением человека из простого народа!

Но все когда-то заканчивается, отсидев чуть больше часа в приемной, я делал каменное лицо, а сам в это время просматривал новостные трансляции при помощи нейросети. Наконец секретарша тонким писклявым и манерным голоском велела мне проходить в кабинет. Как я и ожидал, он был весьма помпезным, хоть и не очень просторным. На стеллажах стояли какие-то награды, сувениры и прочие дорогие сердцу адмирала Тари Монса безделушки. На широком столе из полированного броневого сплава стоял огромный голографический монитор, на меня начальник смотрел пренебрежительно и высокомерно, пытаясь видимо силой взгляда указать мне на мое ничтожество. А я, что я, как и положено по указу Петра Великого, делал вид лихой и придурковатый, вытянувшись во фрунт и поедая глазами начальника. Тот даже, глядя в мои выпученные как у лягушки, очи, поперхнулся каким-то ароматным напитком, который дегустировал из огромной кружки с выпуклым гербом космофлота:

— Кхе-кхе! Что с вами командор? — да, я же забыл сказать, меня повысили в чине до командора, и теперь я мог управлять целым крейсером, если в разведке, или звеном из легких крейсеров в ударном флоте.

— Готов служить королю и королевству, господин адмирал флота! — проорал я ритуальную фразу, со скрытым удовольствием глядя на скривившееся лицо адмирала.

— Готов он, прислали на мою шею железяку! — проворчал мой будущий куратор, назвав меня аналогом земного слова «дуболом».

— И куда же мне тебя девать? Скажи, а! — на мое счастье, ему пришел входящий вызов на нейросеть.

Я это понял по слегка закатившимся глазам и окаменевшему лицу. Это вызов спас меня от нудных и длительных нотаций, которыми славятся кабинетные начальники. Решал он свои вопросы довольно долго, а потом вывалился из транса в отвратительном настроении:

— Да что же за дела такие, как надо дело делать, так никого нет! Этот заболел, тот на экстренном вызове, а ты тоже занят? — поинтересовался адмирал.

— Никак нет, господин адмирал! — все также лихо проорал я.

— Боевой опыт есть? — поинтересовался Тари Монс.

— Так точно, господин адмирал! — продолжал я корчить из себя недалекого и туповатого служаку.

— Звеном крейсеров командовать сможешь?

— Так точ…! — генерал прервал мой рев движение руки.