Экспансия Красной Звезды

Это радует. Значит, я снова вызываю у него хоть какое-то доверие. А может, он просто сам всех этих арабских, да африканских нахлебников терпеть не может. Во сколько нашей стране одно только их обучение обходится! И ладно если бы только в гражданских вузах, так ведь они и в наших военных институтах и академиях учатся. Хотя я бы назвал это скорее протиранием штанов. Делает ли это все их потом лояльными нам? Нет, не делает. Может они становятся военными профессионалами? Последние две арабо-израильские войны показали, что нет, не становятся. И то, что достается даром никогда не ценится. Предадут и продадут нас при первой же возможности. Причем, им даже все равно кому. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит.

– Так у меня к Африке свои счеты, Дмитрий Федорович. Отец мой там погиб, причем не понятно за что.

– Слышал, он у тебя военным летчиком был, отсюда твоя любовь к военной авиации?

– Есть такое… – улыбаюсь я – к самолетам у меня и, правда, особое отношение.

Мы молчим некоторое время, пьем чай. Надо бы сбегать в кусты отлить – пиво и чай уже в горле плещутся – но нарушать идиллию очень уж не хочется. Правда, ведь душевно сидим.

– Ладно, товарищи… Ночь уже на дворе, вас, наверное, дома заждались – вздыхает Устинов – я-то по-стариковски один живу, а у вас семьи. Это меня бессонница часто мучить стала.

– Дмитрий Федорович – решаюсь я – а давайте, если вам не с кем будет поговорить, вы просто позвоните мне? Имант Янович у нас занят с утра до ночи, а я по вечерам более или менее свободен. Понятно, что теперь у вас появились темы, которые массу вопросов вызывают. ВЧ линию мне провели, можно говорить свободно. Разумеется, опуская некоторые мои личные подробности – не хочу, чтобы близкие узнали.

– Да, ну… неудобно как-то, Виктор…!

– Удобно. Айфон у нас всего один – к нему очередь. А на многие вопросы я и сам могу вам ответить. И как первый носитель гостайны, прекрасно понимаю, какая это мука, когда не поделиться ею, не обсудить не с кем. А еще если хотите, я вам фильмы про Афганскую и Чеченскую войну привезу посмотреть. В них, конечно, действительность приукрашена и частично переврана, но в целом они представление о тех двух войнах дают.

– Ну, если только фильмы…

* * *

После пробежки меня ждет душ и вкусный завтрак. Когда я спускаюсь вниз, свеженький и бодренький, как огурчик, смущенный Ильяс уже сидит за столом. Ретлуев, правда, пытался отнекиваться, но Екатерина Васильевна – дама упорная. Она даже Хатико спуску не дает. Единственный, кого она по-настоящему побаивается – это Имант. Не знаю уж, чем он ее так запугал. А вскоре к нам и подъехавший Леха присоединяется. Морда у друга такая довольная, что сразу видно – человек с толком ночь провел. Мне прям аж, завидно стало. И мой товарищ никогда не откажется пожрать, наша строгая домработница его за это просто обожает.

– Лешенька, добавочки?

– Не откажусь Екатерина Васильевна! Я у вас на кухне прямо душой отдыхаю.

Я фыркаю про себя – душой он, видите ли, отдыхает! Подлиза… Утроба ненасытная! Я бы может тоже лишний пяток сырников сейчас заточил, но ведь Ильяс рядом бдит, как коршун. А у меня через неделю контрольное взвешивание. Тренер задался целью снова вернуть меня в категорию среднего веса до 72 кг.

…Когда приезжаем в Динамо, сборная в полном составе уже тренируется в зале. Киселев заметив меня в дверях, укоризненно качает головой и демонстративно стучит пальцем по циферблату часов, намекая на мое десятиминутное опоздание. Казарма какая-то, вот ей богу! И дедовщина. Но спорить со спортивным начальством себе дороже, поэтому сразу же бегу переодеваться. Это Киселев еще не знает, какую мы с Лехой диверсию задумали. Пока Ретлуев помогает мне перебинтовать руки и зашнуровать перчатки, Мамонт торжественно заносит в зал коробку с видаком.

– Алексей Иванович, принимайте свой новый спортивный инвентарь!

– Это что…? – Киселев с подозрением посматривает на большую коробку.

– А это то, без чего подготовка современного боксера невозможна.

– Ну, тогда неси в кабинет, сейчас глянем, что это.

Поскольку коробка у нас сверху упакована в серую оберточную бумагу, сразу невозможно догадаться, что в ней находится. Заинтригованные парни бросают тренировку и идут за нами.

– А вас, лентяи, кто отпускал? – хмурится Киселев.

– Ну, Алексей Иванович… дайте нам хоть одним глазком посмотреть, что за зверь такой! – жалобно канючат ребята.

– Да, пусть посмотрят – прошу я за парней – им всем потом с этим работать. Через месяц забудете, как раньше без этого жили!

Киселев фыркает, но больше никого не прогоняет. И мы всей толпой заваливаем в его рабочий кабинет.

– Показывай, Коростылев, чего притащил…

Мамонт начинает распаковывать наш подарок, как фокусник извлекая его из оберточной бумаги, а потом и из красочной коробки.

– Это же видеомагнитофон! – ахает кто-то из боксеров.

– Ага… – довольно подтверждает Леха.

– Алексей Иванович, у вас же Грюндиг? – вынимаю я провода из коробки и киваю на большой импортный телевизор, стоящий на тумбе в углу кабинета.

Спортивное начальство недовольно хмурится.