Зенит Красной Звезды

Алексей Вязовский Режим бога Зенит Красной Звезды

Глава 1

Длинный черный бронированный лимузин — правительственный «ЗиЛ» — мчался ранним утром по осевой линии Кутузовского проспекта. Спереди и сзади машину сопровождали милицейские «Волги» с включенными проблесковыми маячками. Сирены молчали, но в них и не было необходимости. Утренняя, заснеженная Москва была пустынна и безлюдна. Редкие автомобили завидев кортеж испуганно прижимались к обочине.

Начало февраля 1979-го года выдалось теплым. В столице наступила оттепель, на смену сильным морозам пришла сырая и пасмурная погода. Я окончательно расстегнул свое черное кашемировое пальто Burberry Тренч, оттянул пальцем воротник голубого свитера грубой вязки. Последний писк моды в Нью-Йорке. Не от кутюр, конечно, но железное прет-а-порте. Жарко. Печка «ЗиЛа» работала на полную мощь, а попросить убавить отопление в машине я не решался. Напротив меня сидел мрачный Щелоков и быстро просматривал какие-то документы, сквозь очки надетые на самый кончик носа. Выглядел он как заправский бухгалтер, пытающийся свести баланс.

Всесильный министр был раздражен и зол. Уже на взлетном поле, сразу после нашего триумфального (как мне казалось) выхода из ИЛа, Николай Анисимович, никого не стесняясь, обложил меня трехэтажным матом. Я видел, что Щелоков еле сдерживается, чтобы не залепить мне «леща» и уже приготовился уворачиваться. Нет, не такого приема я ожидал по возвращению на Родину. Вокруг стояли люди из свиты министра, а также испуганные «звездочки». Пожалуй, лишь Альдона, судя по ее сжатым до синевы губам, готова была вступиться в мою защиту. Все это здорово напоминало прилет из Италии. Но тогда меня пыталось арестовать КГБ, а спасла — Брежнева. Сейчас дочки Генсека не наблюдалось, зато министр был зол до чертиков.

— Быстро в машину — кивнул Щелоков на «ЗиЛ».

Делать было нечего. Обняв Веру с Ладой и шепнув Альдоне, чтобы забрала мой багаж и везла Леху в больницу, полез в нутро лимузина.

Пока я прокручиваю в уме свое «победное» возвращение в Москву, кортеж сворачивает с Кутузовского проспекта и, сбавив скорость, едет по расчищенной грейдерами лесной дороге. Слева и справа мелькают березовые рощи с вкраплением зеленых елок усыпанных белым снегом. Лепота! Если бы еще не грозный министр рядом…

— Что с Григорием Давыдовичем? — не выдерживаю я

— Жив твой Давыдыч — Щелоков откладывает документы, снимает очки — Уже и вставать пытается. Вчера Веверс был у него в тюремной больнице — врачи говорят, что прогноз хороший.

Молчим. Наконец, я соображаю куда мы едем: в Волынскую больницу. Действительно, попетляв по лесу, кортеж подъезжает к высоким железным воротам. Рядом висит табличка: Больница N1 Министерства здравоохранения СССР. Ворота открываются, несколько человек в штатском обходят машины. Справа глухой лес огороженный зеленным забором скрывает приземистый двухэтажный охотничий домик. Бывшая дача Сталина. Именно тут творилась история страны. Подписывались расстрельные списки, чертились на картах планы ударов по немцам, обсуждались самые важные государственные секреты — от планов по убийству Троцкого до проектов создания атомной бомбы. Здесь, и в Кремле, конечно.

— Обиделся? — Щелоков наконец, приходит в доброе расположение духа, вытирает платком пот со лба

— На обиженных воду возят — не остаюсь в долгу я — Если провинился чем, отвечу.

— Ответишь… — хмыкает министр — Вы откуда аферисты пятьдесят тысяч взяли? Да еще три тысячи долларов?

— Это личные накопления Григория Давыдовича — твердо отвечаю я — Нам нужно было записывать песни к правительственным концертам, а на студию валюту выделили только в октябре. Вот и потратились. А когда фонды были выделены, стали обратно продавать инструменты и технику. Там самый дорогой — студийный магнитофон. Зачем нам два??

— А Давыдыч, говорит, что ты деньги дал! — Щелоков пристально смотрит мне в глаза — Я запросил ВААП, все твои доходы за песни пока не превышают двадцати пяти тысяч рублей. Да и то, основные суммы на счет твоей матери пришли только в декабре и январе.

Наш кортеж остановился у центрального входа больницы, сопровождающие терпеливо ждут, когда мы договорим с Щелоковым.

— Мы так условились — мне терять нечего и я иду ва-банк — Если будут проблемы, то Григорий Давыдович скажет, что это мои музыкальные деньги. Я несовершеннолетний, как обращаться с такими большими суммами — не знаю. Меня сильно не накажут.

— Аферисты! Махинаторы! — не может успокоиться министр — Если бы его взяли только на рублях, я бы его вытащил. Но там были доллары!

— Мы приехали к Брежневу? — я киваю в сторону больницы

— Да — хмурится Щелоков — У Леонида Ильича неделю назад случился приступ, хорошо, что кортеж уже ехал по Минской, сразу привезли сюда. До сих пор не отпускают, обследуют. Если кто и может дать указание Циневу — так это только он. Я уже пытался попасть к нему на прием, но Чазов не пускает.