Экспедиция

Вчера на рассвете мы натолкнулись на пост и тут же сдались, поручив все переговоры Томасу. Не знаю, о чем они там разговаривали, но, видимо, все уладилось, потому что нас отвели в вагончик-времянку, который служил тут чем-то вроде караулки, накормили горячим и даже дали выспаться. Я спала почти сутки. Не осталось ни сил, ни любопытства, чтобы попытаться разузнать, что с нами собираются делать; отправят ли дальше своим ходом на украденной машине, или же мы формально уже находимся под арестом и ждем, пока нас не передадут из рук в руки каким-то другим властям... Не знаю. Постель внутри вагончика была отгорожена занавеской, на оконной раме натянулась свежая паутина. За окном, затянутым ржавой мелкой сеткой, стучал дождь. Я слышала его шум, когда просыпалась и когда засыпала – он был мягким, монотонным, успокаивающим. Уже к вечеру, когда наступили сумерки и дождь немного утих, я вышла посидеть на крыльце. Над ним нависал козырек, но оно все равно было мокрым. Рядом с вагончиком качались высохшие стебли полыни, асфальт пересекали слизистые дорожки, оставленные странствующими улитками. Тут было очень спокойно. И ни о чем не хотелось думать.

– Ты как? – спросил Томас. Он неслышно подошел и устроился на ступеньке повыше.

– Ничего, – не поворачивая головы, ответила я.

– Мне кажется, целых суток отдыха вполне достаточно. Завтра на рассвете выезжаем.

– Куда?

– Домой.

– Сами? Я имею в виду – нас просто отпустят и все?

– Зачем же им нас держать? Они за это время успели запросить на нас данные. Все подтвердилось.

– А... что с остальными заложниками, неизвестно?

– Их больше нет, – ответил он неохотно.

– Что же они... собираются вот так все и оставить?

– Нет. Теперь, когда им известно, где расположена база, думаю, они выбьют террористов оттуда. Если те не оставили ее и не перебрались куда-то еще. Но это уже нас не касается. Они сами разберутся.

– За наш счет, – сказала я горько. – Они всегда разбираются за наш счет.

Он не ответил. А мне стало неловко за свое нытье. Какого черта я жалуюсь? И тут мне плохо, и туда с ним я идти отказалась. Почему? Испугалась чего-то неведомого, к чему придется, ломая себя, приспосабливаться? Или того, что мне пытаются навязать какую-то стратегию поведения помимо моей воли? Так ведь тут меня тоже никто не о чем не спрашивает! Просто потому, что уже так заезжена, что не могу себе представить, что может быть иная жизнь, иной выход? Мне тут никогда не нравилось, это верно – всегда было не по себе, как это бывает с людьми моего склада, которые ждут от жизни чего-то чудесного, захватывающего и очень удивляются, когда она подсовывает им горечь, усталость и тоску, которые, собственно, и есть жизнь... и еще немножко надежды.

– Не жалеешь? – спрашиваю.

– О чем? – удивился Томас.

– Что не попадешь из-за нас, куда хотел?

Он лениво усмехнулся.

– Чего ради? Мне-то все равно пришлось бы вернуться. Там мне делать пока нечего. Хотя... знаешь, теперь я думаю, с самого начала задумано все было неправильно.

– А как правильно?

– Понятия не имею, – ответил он сердито.

Потом, не поднимая головы, сказал:

– Эй, ты чего там ходишь?

Я поглядела наверх. Это он Игоря окликнул. Тот, оказывается, все это время бродил где-то неподалеку вдоль низенького обрыва над времянкой. На голос он обернулся и довольно ловко съехал вниз по склону.

– Да так, – ответил он сухо. Он вообще в последнее время держался очень холодно. – Размяться решил.

– Не находился еще, – вяло отозвалась я.

Он вздохнул, подошел к крыльцу, но садиться не стал. Ходил взад-вперед по площадке перед вагончиком. Потом, на ходу, сказал:

– Долго вы тут сидеть собираетесь?

– Да нет, – говорю, – сыро.

– Да я не о том,– ответил он раздраженно. – Вы что, решили тут окопаться? Строить светлое будущее?

– Томас говорит, нам можно ехать. Хоть сейчас.

Он помялся. Что он, в самом деле? Чертил что-то по гравию носком своего разбитого ботинка, потом поднял голову. У него был совсем другой взгляд... жесткий. Я его вообще когда-нибудь знала, этого человека?

– Сколько, ты говорил, туда ехать?

– Отсюда? Ну, часа четыре, наверное, – отозвался Томас, – Может, немного меньше.

– Подбросишь меня.

Я тоже встала. Просто стояла, смотрела на него...

– Игорь, – говорю наконец, – может, не надо?

– Ты боишься, – отвечает, – так это твое дело. А я насмотрелся тут. Хватит.

– Что ж, – говорит Томас, – наконец-то у вас появилась возможность выбирать. А это уже кое-что.

Я искоса поглядела на него и увидела, что он улыбается. У него была хорошая улыбка – беззащитная какая-то.

– Добился своего, – говорю.

Он только пожал плечами. И правда, при чем тут он...

– Ладно, – говорит, – раз так, поехали. А то я могу и передумать. Вы оба у меня уже вот где...

* * *