Экспедиция "Апоп"

– Да, точно, она! Боязнь быть забытым.

– А ещё это боязнь начать забывать самому, – подтвердил я. – И что с того?

– Перед выходом, ты предупреждал нас, что там, – он кивнул на гермодверь точно так же, как до этого сделала Элиз, – фобии усугубляются. Особенно, если ты остаёшься один на один с собой.

– Хорошо. С этим разобрались. Но всё же, я теперь даже не помню, как меня зовут.

– Василий Лазарев, – на этот раз Шнайдер произнёс моё имя полностью, и оно мне понравилось гораздо больше. – Я так понимаю, что ты не помнишь и Муна Сильвера?

Я покачал головой и спросил:

– Он здесь?

– Вообще-то, он там, – снова кивок в сторону гермодвери. – Наш инженер систем жизнеобеспечения. Это была его идея прекратить подачу кислорода там. Вы отправились с ним вдвоём за элементом питания и модулем связи. У него была какая-то, как ты выразился, “очень интересная арахнофобия”. Он боялся не только пауков, но ещё и всего того, что на них очень похоже.

– Извини, я действительно мало что помню.

– А Новак? Вы видели Новака? – внезапно спросила у меня Элиз. Я постарался очень выразительно на неё посмотреть. – Ой, точно! Вы же не помните, кто это. Это наш пилот-навигатор, – её красивое лицо омрачила какая-то вселенская тоска.

– Был. Был пилотом-навигатором, – Шнайдер тоже погрустнел. – Он явно сошёл с ума, и это из-за него мы заперлись тут.

– У него был шрам под правым глазом? – спросил я их, они одновременно кивнули. – Видел. И это уже не человек.

Элиз прикрыла рот руками, а Шнайдер лишь стал ещё серьёзнее.

– Пойдемте, там нас ещё ждут оставшиеся в живых члены экипажа, – сказал Шнайдер и пошёл в сторону открытой гермодвери.

Я взял тележку с кислородным баллоном, а Шнайдер спросил меня с каким-то упрёком:

– А зачем тебе этот кислород?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Тогда мне показалось это хорошей идеей. Я ведь думал, что кислорода нет нигде на корабле.

– Ладно, придумаем куда его использовать, – удовлетворённо кивнул Шнайдер и пошёл. Я не стал оставлять здесь баллон с кислородом и тоже пошёл на выход. Как только мы с Элизой вышли из шлюза, Шнайдер активировал закрытие гермодвери.

– А вы не боитесь, что Новак сюда проберётся?

– Если бы хотел, он давно бы это сделал, – грустно сказал Шнайдер. – Твоя гипотеза заключалась в том, что Новак не просто сошёл с ума, у него есть чёткий план действий.

– Что за план?

– Такими подробностями ты с нами не поделился. Хотя, я думаю, ты и сам не знал. Так вот, Новак просто заставляет нас держаться подальше от той части корабля.

– Но зачем ему это понадобилось?

– В той части корабля находится рубка управления.

– Он хочет исправить траекторию корабля? – испугался я того, что мы не попадём на Землю.

– Судя по всему, наоборот, – Шнайдер остановился у одной из внутренней двери корабля. – Пойдём внутрь.

Мы вошли в просторное помещение, очень напоминающую кают-компанию. Здесь были и столы, и удобные мягкие диваны. Даже барная стойка была у дальней стены помещения. За этой барной стойкой сидела спиной к нам девушка с чёрными волосами, заплетёнными в хвост, длиною до плеч и что-то печатала на своём ноутбуке.

– Оставь баллон здесь, и пойдём заново знакомиться.

Я аккуратно остановил телегу с баллоном и поставил её у самой стены рядом с выходом. Затем вместе со Шнайдером я подошёл к девушке.

– Это Мику Хошино, наш программист.

Девушка развернула своё удивлённое лицо в нашем направлении.

– Мы же знакомы с Лазарев-саном, Шнайдер-сан. Зачем нам снова знакомиться? – сообщила девушка высоким искристым голосом с небольшим японским акцентом.

У девушки были почти чёрные глаза, обрамлённые очками с прямоугольными стёклами и тонкой оправой, на немного угловатом лице. На вид ей было лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. Немного сгорбленная осанка, наверняка сказывалось постоянное использование ноутбука. В ней было что-то такое, что сразу к себе располагало.

– Он нас не помнит, – пояснил Шнайдер.

– Сказалась ваша Атазагорафобия, вакатта. Ну ладно, меня зовут Мику Хошино, хаджиме маште, Лазарев-сан, – но увидев мой вопрошающий взгляд, она поправилась. – Приятно познакомиться, Лазарев-сан. Можете назвать меня Хошино-сан. Я программист. У меня Айхмофобия, но до обратного полёта она мне совершенно не мешала жить.

Айхмофобия? Это же боязнь острых предметов. Какая-то мысль незаметно промелькнула и скрылась в глубинах моего сознания.

– Покажи ему ещё раз, – попросил девушку Шнайдер.

Та лишь как-то уж слишком энергично кивнула головой и начала что-то набирать на своём ноутбуке. Через пару секунд на дисплее появились два больших кружочка и пунктирная линия, соединяющая их. Рядом с одним кружком был ещё один маленький, я так понимаю, это была Земля и Луна. Рядом с другим кружком, который был поменьше, было ещё две точки, очевидно, это были Марс, Деймос и Фобос. Ближе к Земле, примерно на одной десятой от всей длины пунктирной линии, находился квадратик, в который Мику ткнула пальцем и сказала:

– Это мы, уже почти прилетели. Новак-сан всегда своевременно производит корректировки, чтобы попасть на Землю.