Экспедиция «FAMOUS»

В 10 часов 59 минут «Сиана» приземлилась на глубине 2819 метров на роскошную покрытую осадками площадку, белую-белую, с черными вкраплениями, которые обнажились под действием винтов. Этот ослепляюще черный материал до сих пор считали вулканическим стеклом.

«Но тогда почему же оно такое легкое?» — спрашивает себя Беллеш. Рассматривая его вблизи, он замечает, что имеет дело с органическим веществом — остатками птеропод.

— Следуй по склону, Ги, — настоятельно просит он.

Так «Сиана» достигает самой глубокой выемки. Скъяррон направляет блюдце на север и начинает скользить по этому чудесному ковру…

— Невероятно, разбитая тарелка!

Это первые следы человеческой деятельности, встреченные в зоне «FAMOUS». Обычные для глубоководного дна Средиземного моря, устланного бутылками, бумагой, кусками пластмассы (настоящая свалка!), здесь они отсутствовали, и океанавты были счастливы отыскать девственный участок, лишенный признаков цивилизации. Ребром торчащая тарелка тем более кажется здесь неуместной. Совсем рядом с нею — бентозавр, застывший в напряженной позе на трех своих лучах-подпорках. Кажется, будто он что-то охраняет. «Прямо-таки огромная саранча!» — замечает Скъяррон. Образ саранчи усиливает в Беллеше впечатление, что пришелец хочет нарушить незапятнанную чистоту этого царства минералов. Это чувство, сопровождающее во время погружений всех нас, особо сильно развито у Беллеша, робкого и тихого исследователя: он хотел бы видеть здесь, в рифте, первозданный, очищенный огнем и водой мир.

Скъяррон пытается выйти на линию более крутого склона, слегка увеличивая и уменьшая, обороты каждого из двигателей. На экране гидролокатора два сигнала образуют латинскую цифру V, острие которой находится на севере. Склон ведет прямо к ее острию. Вот уже расстояние между стенками не более 10 метров. На дне, покрытом осадками, можно различить куски разбитых подушек.

11 часов 15 минут. 2846 метров.

Впереди сходятся два склона. «Сиана» достигла самой глубокой точки. На глыбах пород обосновалась колония губок. Некоторые из них, безукоризненно белого цвета, похожи на стебли тюльпана. Другие образуют нечто вроде киргизской юрты, раскинутой на уступе. У третьих — наплывы неопределенной формы, производящие впечатление болезненной одутловатости. Некоторое время ныряющее блюдце остается у подножия скалы, ожидая, когда «Норуа» сообщит ее местонахождение. Беллеш пользуется этим, чтобы взять образец подушечной лавы. Телеманипулятор вспугнул коматулу, она робко и с недоумением удаляется мелкими толчками, грациозно действуя хрупкими щупальцами, обращенными кверху в форме венчика.

^{_{Коматулы относятся к типу иглокожих животных, они способны плавать. Их щупальца оканчиваются маленькими утолщениями; поднимаясь и опускаясь, щупальца обеспечивают таким образом плавательные рывки. Ротовое отверстие, расположенное сверху, находится в центре венчика. Северное плато трансформного разлома, глубина 2550 метров.}}

В 11 часов 20 минут Беллеш отдает приказание начать подъем вдоль северной стены. За четыре часа они одолеют 3 километра, поднявшись при этом на 800 метров. Об этом подъеме у всех троих членов экипажа останется дурное воспоминание. Едва они покинули осевую впадину, как в борт начало бить сильное юго-западное течение; было ясно, что по мере подъема «Сианы» оно будет становиться все сильнее. Крутизна склона часто превышает 45º. Течение то и дело прибивает блюдце к скалистой стене. И всякий раз при этом обшивка противно скрежещет по неровностям базальта, отчего сердца подводников уходят в пятки. В таких случаях приходится подавать назад, отходить в сторону и снова разворачиваться носом к стене. Обессиленный Скъяррон дважды решительно от нее уходил и преодолевал препятствие — скалистый выступ — на большом удалении ото дна. Это решение удобно для пилота, но не для геолога!