Экспедиция «FAMOUS»

— Похоже, командир не в духе.

— У него для этого есть некоторые основания. Оставим его в покое. Сейчас ему не до разговоров.

Арисменди заступает на вахту. Капитан-лейтенант де Гийбон спускается в кают-компанию, чтобы там наскоро позавтракать. На спардеке он мельком заглядывает через иллюминатор в штурманскую рубку. Командир корабля Леконт склонился над крупномасштабной картой, на которую он нанес координаты трех установленных на дно Атлантики маяков, и пытается вместе со штурманами увязать местонахождение судна с положением маяков. Это новая система навигации, которую CNEXO специально разработал для данной операции. Сердце этой системы — акустическая станция для подводной связи, соединенная с вычислительным устройством. Станция установлена в контейнере, стоящем в носовой части корабля. Всего на палубе «Марселя ле Биан» установлено пять таких прямоугольных контейнеров в форме параллелепипеда размером семь метров на четыре. Одни из них имеют сугубо техническое назначение, другие используются под мастерские, кладовые или весьма удобные и благоустроенные жилища.

Это в высшей степени практично, так как за несколько часов можно переоборудовать тот или иной контейнер и увеличить его вместительность. Получается некое подобие игры «конструктор». Но общий вид палубы, надо признать, производит захватывающее впечатление. Нетрудно понять чувства командира Леконта в тот день, когда в Тулоне палуба его корабля впервые покрылась этими очаровательными домиками, предназначенными для персонала CNEXO. Кто-то, стоявший с ним рядом, пробормотал, что все это сильно напоминает цыганский табор и что наплыв представителей CNEXO грозит военно-морскому флоту Франции потерей респектабельности. Было это в те времена, когда старая дама с улицы Руаяль^[6] начала мало-помалу умерять свой гонор, и поэтому, убедившись, что перегрузка палубы серьезно не ухудшит устойчивости корабля, дама санкционировала ее во имя науки. Однако корабельное начальство иногда с дрожью в сердце взирало на этот постоялый двор и со вздохом вспоминало о добрых старых порядках. Когда же на ветру затрепетало белье, небрежно развешенное для просушки в оконных (да, да! в оконных, даже не в иллюминаторных) проемах «лагеря CNEXO», в душах старых моряков забушевал протест. Но чаша еще не была испита до дна. В одно прекрасное утро на подоконнике «фургона» Марселя Бертело появился горшок с геранью на фоне занавесок крестьянского покроя и на палубу проник запах варящегося на портативном нагревательном приборе фрикассе из кроликов. Говорят, что Кольбер^[7] перевернулся в могиле.

В научной лаборатории работает Дэвид Нидхэм, геолог из Южно-Африканской республики. Дэвид знаменит своей исключительной эрудицией. Несколько лет назад он покинуд Южную Африку и, после недолгого пребывания в Соединенных Штатах Америки, обосновался в Бретонском океанологическом научно-исследовательском центре, что находится в городе Бресте. Дэвид Нидхэм живет для науки. У него феноменальная работоспособность. В любое время суток его можно найти в научной лаборатории сидящим на скамье в синих джинсах и в помятой рубахе. Сейчас он изучает карты морского дна, водит острием карандаша по изобатам и размышляет. Он созерцатель и мыслитель до мозга костей. Говорит он медленно, зато удивительно четко. В его французском языке сильно чувствуется английский акцент. К словам Дэвида все прислушиваются, так как его рассуждения полны здравого смысла. Иногда он впадает в дрему, примостившись в уголке, опустив в ладони голову Христа с изможденным лицом, обрамленным длинными белокурыми волосами. Он спит одним глазом и одним ухом, и как только вокруг него разгорается спор, мгновенно включается в него. Странная и пленительная личность.