Экспедиция "FAMOUS"

Нет ли некой тройной связи - разумеется, чисто поэтической - между медленным курсом этого корабля, погружающегося в сумрачную пучину, испытывающего избыток давления, и тем, что придумал Ланжевен (Поль Ланжевен (1872-1946) - французский физик и общественный деятель. Научные исследования вел в разных направлениях, в частности много нового внес в теорию относительности и релятивистской электродинамики. - Прим. перев.), сверкающим, устремленным к звездам со скоростью света, сметающим для своих вымышленных пассажиров классическое понятие времени? Теоретически обитатели ланжевеновской ракеты не будут стареть во время полета в космос. А что происходит с теми, кто спускаемся на дно самого глубокого из всех океанов? Создается впечатление, что минуты и часы бегут быстрее в этих странных краях, где чувствуешь себя поистине вне времени.

Что касается надводного мира, то он периодически напоминает о себе покорителям глубин. Аппарат TUUX выплевывает слова, которые раздражают:

- Сообщите вашу глубину... Повторите... Вас понял... Вы пробовали правый двигатель?.. Он работает нормально... Спасибо...

Конечно, там, наверху, они делают свое дело. Конечно, необходимо проверить действие двигателей, необходимо следить за напряжением в электросети, смотреть на компасы (репитеры), анализировать показания эхолота. "Сиана" - не водный велосипед, который бездумно резвится в бухте Сен-Тропез. "Сиана" - снаряд, сконструированный по последнему слову техники, стоящий миллионы франков, оснащенный опытнейшими из опытнейших инженеров и выполняющий задание, задуманное несколько лет назад. Следовательно, требуется предельная серьезность. И тем не менее... До чего было бы хорошо пребывать на грани мечты и действительности в этом стальном коконе, идущем в неизвестный мир...

Воскресают все старые мечтанья. Мечтанья, свойственные мальчишкам, этим шальным жеребятам с содранными коленями, клянущимся освободиться однажды от силы земного притяжения и полететь к звездам, подобно ангелам или астронавтам, мечтанья, свойственные юношам, листающим пожелтевшие страницы книг Жюля Верна и охотно сравнивающим себя с капитаном Немо, чувствующим как в душе у них появляется страстное желание устремиться в неведомые края, сметая все препятствия. Это их внутреннее желание отвечает врожденной потребности изучения и покорения Вселенной, потребности, которая гложет человека с момента его появления, с той самой поры, когда, согласно Книге Бытия, первой человеческой чете было повелено: "Наполняйте землю и обладайте ею".

Но имеет ли еще смысл это повеление? Разве на Земле человек не все исследовал и не все покорил и, по утверждению кое-кого, даже уничтожил, загрязнил? Впрочем, разве мы не видели еще в детстве, как сужаются, подобно шагреневой коже, последние неисследованные территории? Появление каждого нового атласа влекло за собой исчезновение на материках огромных белых пятен, на которых ранее стояла надпись "Terra incognita", а под ней, в минувшем столетии, - "Hic sunt leones..." (Здесь живут львы (лат.). - Прим. перев.). Времена открытий, говорили нам, кончились.

Но мы тем не менее знали, что это неверно, что остается еще много девственных мест. И действительно: на очереди стояли внеземное пространство и море, прежде всего море, последняя неисследованная, не подчиненная человеку территория. Как еще далеко до претворения в жизнь другого повеления господа бога людям, о котором написано в Книге Бытия: "И да владычествуют они над рыбами морскими..." За два миллиона лет человек последовательно освоил все континенты. Теперь надо думать об океане. Трое представителей рода человеческого шестым чувством понимают, что они находятся сегодня у истоков этого удивительного подвига. Смутные мечты, скрывавшиеся в самых тайниках их душ, разбужены этим сенсационным, медленным, без заметного ускорения, уходом в ночь, их тела словно скользят, скользят в жидкости, более плотной, чем воздух, и в то же время достаточно подвижной.

Не оставшаяся ли это у нас в клетках память о той поре, когда наши далекие предки передвигались по теплым водам болот, пока их жабры не научились поглощать кислород из воздуха и не превратились в легкие? А это двойственное ощущение умиротворенности и страха, когда ты закупорен в жарком стальном яйце, наполненном внутренней жизнью, которая течет в латунных венах, которая трепещет в тысяче электрических цепей?

Образ моря заложен в нас так же глубоко, как образы огня, леса, зияющей в горе пещеры. И когда мы проникаем в его пучины, невозможно не ощутить всеми фибрами души волнение, граничащее со священным трепетом.

Эхолот указывает 1400 метров.

Ле Пишон сообщает об этом на "Норуа".

- Вас понял, - говорит Жарри.