Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Том 2

Мы сегодня пересмотрели все рекорды и убедились, что Амундсен во время своей экспедиции к Северному магнитному полюсу испытал в марте месяце температуру, доходившую даже до –79° [–62 °C]. Но следует помнить, что с ним были эскимосы, которые каждую ночь строили ему ледяной дом. К тому же тогда было уже много дневного света, термометр Амундсена также, вероятно, не был защищен от излучения. Наконец, после пятидневного отсутствия Амундсен возвратился на свое судно.

Наши же товарищи были в отсутствии пять недель. Почти две недели им потребовалось на то, чтобы перейти самую холодную полосу, после чего они обошли мыс Маккея и вступили в обметаемую ветрами равнину. Пурга следовала за пургою. Небо было постоянно затянуто тучами, и люди с трудом пробирались при свете немного лучшем, чем полная темнота. Иногда они попадали на склоны вулкана Террор, забирая влево от своего пути. Иногда спускались в глубокие лощины справа, где острые ледяные гряды чередовались с трещинами и другими препятствиями. Добравшись до предгорья мыса Крозье, путешественники поднялись на 800 футов и здесь стали строиться. Потребовалось три дня, чтобы соорудить каменные стены и из привезенной с собой парусины устроить кровлю. Только после этого люди смогли, наконец, заняться тем, для чего, собственно, пришли.

Сумрачный полуденный свет продолжался так недолго, что путешественники должны были выходить впотьмах, рискуя заблудиться на обратном пути, опять-таки в темноте. В первый день им потребовалось два часа только для того, чтобы дойти до ледяных гряд, и еще почти столько же, чтобы перелезть через них, связав себя веревкой. Наконец, они добрались до места, находившегося выше колонии пингвинов. Отсюда слышны были крики птиц, но путешественники долго не могли найти удобного спуска. Кое-как они возвратились в свою лачугу, когда и без того плохой свет совсем померк.

На другой день путешественники отправились вновь, петляя меж неприступных ледяных заграждений под высокими, местами грозно нависшими базальтовыми скалами. В одном месте им пришлось проползти сквозь узкий туннель, точно пробитый во льду. До морского льда путешественники добрались, когда уже темнело. Им пришлось поспешить. Поэтому вместо 2000–3000 птиц, насчитывавшихся здесь во время стоянки судна «Дискавери», они обнаружили всего лишь около сотни. Трех пингвинов убили и наскоро содрали с них шкурки, чтобы запастись жиром для печки, и побежали в лагерь. Из полдюжины яиц годными оказались только три. Возможно, пингвины покидают эту местность, но вероятно также, что им не наступило время и позже они соберутся в полном составе. Когда собранные яйца будут изучены, этот вопрос должен проясниться.

Уилсон отметил еще одну деталь, свидетельствующую о том, как силен у пингвинов инстинкт продолжения рода. Он и Боуэрс, когда искали яйца, наткнулись на округленные льдинки, которые эти смешные создания нежно лелеяли.

Но продолжим описание мытарств наших путешественников. Не успели они сойти с крутых гряд, как совершенно стемнело. Счастье их, что не сбились с пути и вернулись в свой лагерь.

В эту ночь началась пурга, усиливавшаяся с каждой минутой. Путешественники убедились, что выбранное ими место для стоянки – самое неподходящее. Было бы гораздо лучше, если б они устроились на открытом месте. Северный ветер, вместо того чтобы ударять им прямо в лицо, здесь отклонялся в сторону и сбоку налетал яростным крутящимся вихрем. Положенные на крышу тяжелые массы снега с камнями сносило ветром, парусина вздувалась, натягивая до предела укреплявшие ее веревки, каждую минуту угрожая сорваться и улететь. Палатку с разными ценными предметами пришлось припереть к самой стене, расставить ее пошире. Путешественники тщательно укрепили ее, обложив со всех сторон снегом и большими камнями. Но бешеный порыв ветра сорвал ее и унес.

Сидя в лагере, люди ожидали, что крышу вот-вот снесет, не зная, что в таком случае придется делать. Чтобы уберечься от этого, они старались изо всех сил прочнее укрепить ее. Через четырнадцать часов крышу таки снесло ураганом, в тот самый момент, когда путешественники пытались приколотить один угол. Их разом завалило снегом, и они, задыхаясь, нырнули в свои спальные мешки. Немного погодя Боуэрс высунул голову и по возможности нормальным тоном сказал: «Мне отлично». – «Нам тоже», – откликнулись другие.

После того все молча пролежали ночь и половину следующего дня. Между тем ветер завывал не унимаясь. Снег проникал во все щели мешков. Лежавшие в них дрожали, не представляя себе, чем это кончится.

[Это был тот самый шторм (23 июля), во время которого мы отметили максимальную силу ветра. По-видимому, там, на мысе Крозье, он достиг еще большей силы, чем у нас.]