Экспедиция “Тигрис”

У входа в гавань мы насчитали на рейде тридцать восемь судов. Среди них был и «Язон». На мостике стоял капитан Хансен. Взяв электромегафон, он пожелал нам счастливого плавания и сообщил, что только вчера вернулся с очередного задания в болотистом мангровом лабиринте дельты Инда. «Язон» ходил снимать с мели греческий пароход, но до прибытия спасателей пираты успели начисто ограбить злополучное судно.

Выйдя за внешний рейд, мы подняли паруса. Наши добровольные помощники выбрали буксир и вернулись в гавань. Напоследок бородатый шкипер яхты крикнул, что готов заплатить хорошую цену за «Тигрис», когда он освободится. Дескать, только дайте телеграмму, где и когда финишируете, и будет прислан корабль — из камышовой ладьи выйдет отменный аттракцион.

Большой город скрылся в пелене густого смога. В послевоенные годы население Карачи возросло с семисот тысяч до пяти миллионов с гаком. Далеко в море простерлась нефтяная пленка. В ней барахтались два дельфина. Крохотная мышка выглянула между бунтами и снова юркнула в укрытие. Наверно, та самая, что сопровождала нас еще от Садов Эдема.

Мачты кораблей все еще торчали на горизонте, словно макушки затонувшего леса, когда пропал северный ветер. И сразу же возникли проблемы с управлением. Подул слабый, неровный ветер от юга. Нос ладьи развернулся обратно, в сторону Карачи. Пришлось браться за гребные весла. Но мы уже научились не отступать перед натиском ветра. Солнце склонилось к закату, а лес мачт по-прежнему был виден вдалеке, теперь уже на западе. Приливное течение увлекло нас на восток, к дельте Инда. С приходом ночи стали видны огни кораблей на рейде и зарево над Карачи. Мы отдали плавучий якорь, хоть и не ждали от того большого проку. Кто-то обратил внимание на то, что за время стоянки в Пакистане корма и нос несколько осели. Карло подтянул все штаги, поправил веревки, крепящие рубки к палубе, и гибкое камышовое судно тотчас обрело прежний гордый вид.

Команда была в отличном настроении, хотя большинству нездоровилось. Оба забортных гальюна были постоянно заняты; хуже всех досталось Асбьёрну и Норрису. Меня вдруг прихватили почки, а у Нормана, хотя он регулярно глотал таблетки, опять началась загадочная лихорадка, и Юрий заподозрил малярию. Правда, Норман старался не поддаваться приступам, и этот диагноз так и остался предположительным, пока уже после экспедиции лабораторный анализ не подтвердил, что у него малярия.

Тем не менее ребята шутили и смеялись; заход в Ормару и экскурсия в Мохенджо-Даро всех взбодрили. А впереди нас ждали неизвестные приключения. Скорее бы выйти на океанский простор, подальше от земли, которую мы считали виноватой в наших временных недомоганиях. Вряд ли я запомнил бы, что с нами в океан последовало несколько комаров, не останься один из них, словно прессованный цветок, в четвертой книге моего дневника, на странице, повествующей о нашем отбытии из Азии.

Ночью снова подул попутный северный ветер. Огни пароходов и суши канули в море. Могучие волны говорили о действия сильного течения. Вскоре над океаном пахнуло зеленой листвой, словно мы подошли к джунглям. Где-то за горизонтом слева простирались кишащие насекомыми дебри в дельте Инда. Медленно отступал каверзный район, не дающий скучать спасателям на «Язоне». Нам не терпелось уйти от него совсем, по дельта была достаточно велика, чтобы незримо сопровождать нас день-другой, по меньшей мере. Пока что мы думали только о том, чтобы править в океан, оставляя за кормой все берега. На северо-восточный муссон не приходилось рассчитывать. Мы уже знали, что он бастует второй год подряд. А еще портовые власти Карачи сообщили, что в этой области самая коварная, чреватая штормами погода выпадает на конец января и первую половину февраля. Нам предстояло проверить, так ли это: мы вышли из гавани 7 февраля.

На второй день северный ветер прибавил, и шипящие волны понесли нас в нужную сторону, прочь от Восточного Пакистана и северо-западных берегов Индии.

Еще через день пришлось убрать топсель, потому что ветер приблизился к штормовому. Потом лопнул грот, и мы укрепили два гребных весла в помощь рулевым, чтобы лучше выдерживать курс. Снова к ладье стали подходить акулы.

Десятого февраля наступило затишье перед бурей. Дул слабый восточный ветер. Мы починили грот и стали обсуждать, куда теперь править. При таком направлении ветра риск быть выброшенными на берег Индии заметно уменьшился.