Экспедиция в Иномир

В диковинных домах были стены и окна, освещенные изнутри, но отсутствовал даже намек на двери и ворота. При ходьбе облик города менялся - приближающиеся здания опадали, отдаляющиеся вздымались, а над головой перемещались квадраты освещенных окон.

Нетерпеливый Николай вскоре пожаловался, что наш метод знакомства с дзета-странами - ходить и присматриваться, ото всех таясь, - малоэффективен. Мы явились сюда для вызволения попавшего в беду друга, а не для прогулок по бульварам чужих столиц. Без прямого общения с местными жителями этого не добиться.

Я проверил связь с "Пегасом". Энергетические резервы межмирового лайнера могли быть вызваны в любой миг на помощь. Меня тоже не прельщала перспектива пассивного разглядывания чужого города. Но и рисковать не хотелось.

- Я обнаружусь один, а вы пока оставайтесь за экранами. Очередность выявления такая: за мной Артур, потом Николай, страхует нас Жак. Вариалом лучше не рисковать. В случае нападения на меня я снова ныряю в невидимость.

Теперь я был не только виден, но и доступен влиянию местных физических полей. Однако ропухи, усеянные электрическими огнями, вначале проносились мимо, не оборачиваясь. Потом один замер в воздухе, опустился передо мной и уставил на меня обе головы - переднюю и заднюю. Кроме двух коротких мощных рук, ропух обладал еще десятком руконожек, гибких и крепких, - в полете они развевались, как волосы, а на почве он поддерживал ими туловище вертикально. Головы ропуха мало напоминали человечьи - безносые лица, большой, с подергивающимися губами рот, один тусклый глаз надо ртом.

Интерес, вызванный у ропуха моим появлением, проявлялся сперва лишь в том, что разряды, срывавшиеся с зубцов четырех гребней, и огни Эльма, плясавшие на шарах двух корон, уже не вспыхивали и погасали, как при полете, а исторгались непрерывным электрическим гейзером. А затем в глазах обеих голов появился свет - крохотная недобрая точка, забрезжившая в глубине зрачка.

Дружественно протянув руку, я сделал шаг к ропуху.

- Не ослабляй слишком экран, Казимеж! - Жака обеспокоили раздраженные электрические разряды и зловеще засветившиеся глаза. Вариал, пугливо прижимавшийся к Жаку, спазматически твердил об опасности. - Он, кажется, готовит нападение.

- Пусть нападает! - Я сделал еще шаг вперед. - Ему не поздоровится, если он кинется на меня.

Но ропух не кинулся, а выстрелил глазами. Из обеих голов вылетело два световых пучка. Кинжальные пучки свободно промчались сквозь меня.

- Да у него лазерные гляделки! - удивленно пробормотал Николай. - Дай-ка ему силовую оплеуху, Полинг!

Вместо ответного удара я снова дружественно протянул руку. Около первого ропуха опустилось еще два. Эти тоже пытались испепелить меня глазами, и им тоже не удавалось. Ропухи больше не ударяли глазами, лишь недоуменно таращили их. И сейчас глаза их походили на человеческие, только глупые.

- Их способ речи - колебания электрических потенциалов, сказал Николай, уловивший дешифровку. - И какой интервал напряжений - от единиц до миллионов вольт!

- У них опасная речь, - с тревогой сказал Жак. - Полинг, поберегись! Эти молодцы могут сразить тебя даже дружеским приветствием. Их ласка не менее грозна, чем их ярость.

Я все старался завести контакт с ропухами: по привычке прибегал к улыбке и дружелюбным жестам, потом возбудил вокруг себя переменные потенциалы. Ропухи сразу оживились, когда запульсировало вызванное мной силовое электрическое поле. Один, скосив набок заднюю голову, пытался ощупать меня руконожками - связка молний вырвалась из них. На какую-то долю секунды я весь был обвит синеватой огненной бахрамой. Дешифраторы высчитали, что разность потенциалов в разряде достигла полумиллиона вольт, но разошлись в толковании поступка: мой дешифратор утверждал, что ропух воскликнул: "Добро пожаловать!", а дешифратор Николая информировал, что ропух проискрил: "Проваливайте!" Типичная картина дешифровки: я еще в космических странствиях установил для себя, что ни на один прибор такого рода нельзя твердо положиться, надо узнавать природу общения из того, как она реально совершается.

Ко мне потянулись и другие руконожки. Я сверкал и дымился, весь утыканный щетиной фиолетового пламени, - и сейчас с удовольствием рассматриваю стереографию, запечатлевшую меня в таком состоянии: Мне в тот момент казалось, что попытка погрузить незнакомца в электрическое пламя является местной формой приязни и доброжелательства.

Я легонько тронул своим разрядом ближайшего ропуха. Он был мгновенно сражен. Он оседал, беспомощно уменьшался, валился наземь, как водородный шар, напоровшись на гвоздь. Все в нем сморщивалось, тело превращалось в бесформенный мешок, упругие руконожки обвисали веревками, две головы становились тряпичными масками.

Через минуту на почве лежало нечто бесформенное и плоское - комочек кожи, распяленный на четырех погасших гребнях, беспорядочно завалившиеся острия корон... Ропух был будто высосан одним духом.